Сердце лета

Хоть картину с него пиши. Алик вальяжно развалился в седле и с откровенной усмешкой разглядывал меня зелеными глазами. Золотистые крапинки в них сверкали, словно настоящий металл. Я фыркнула подобно кобыле и тряхнула уздечкой. Уильям слегка ускорил шаг.

– Значит, это твой дом? – спросил Алик, когда его лошадь поравнялась с моей.

– Да, один из, – ответила я.

– А второй?..

– На другой стороне.

– А я живу…

– Я знаю, где живет Игорь Владимирович, – прервала я.

– Ты напоминаешь мне крапиву, – вдруг выдал он.

– Определись все‐таки, кобыла или крапива? – усмехнулась я.

– Как ты посмела оскорбить Эллу подобным сравнением?! – с трудом сдерживая смех, воскликнул он.

Меня было трудно задеть оскорблениями такого рода. Я ведь росла с Вовой и Андреем, а уж они как только меня не честили. Дома дед называл меня дерьмом всякий раз, когда я вела себя не по его инструкциям. Так что если этот полудурок намеревался меня обидеть – не вышло.

– Прошу прощения, Элла, – обратилась я к лошади. – Так почему крапива?

– Если до тебя дотронуться, ты обожжешь. Но в целом очень полезна, если уметь с тобой обращаться, – объяснил он.

– Какое умозаключение! Ни за что бы не догадалась, что тебе известны свойства крапивы.

Алик дернул уздечку, расстояние между нашими лошадьми сократилось, и я внезапно для себя растерялась и опустила взгляд.

– На что это ты намекаешь? – угрожающе спросил он.

– Да так, ни на что, – отмахнулась я. – Как тебе русский твистер?

– Дурацкая, но веселая игра. То, что нужно для компании, – уже мягче ответил он.

А голос у него был… низкий и звучал так, словно эхом отдавался от стен, как если бы мы говорили в погребе. Мне эта прогулка казалась жутко неловкой, и я нежно хлопнула ногами по бокам коня, чтобы он перешел на бег. Мы ненадолго оторвались от Алика.

Поле – мое самое любимое место. Оно представляется мне страной фей, нимф или секретным местом лепреконов – тем, где начинается радуга. Невысокая трава укрывала землю зеленым покрывалом, горизонт ровной полосой отделял поле от чистейшего голубого неба. Казалось, если устремиться за горизонт, можно переступить черту реального мира. Туда я и направила коня. Ветер развевал мои пепельные волосы, а я наслаждалась прохладой, ненадолго спасавшей от палящего солнца.

– Я слышал, вы называете компанию Степы и Миши мажорами. Почему? – поинтересовался Алик.

– Не потому, что у них чуть больше денег. И не потому, что они живут в более роскошных домах.

Я говорила правду. У Вовы и Ани тоже были очень красивые современные дома со всеми благами цивилизации. Мы с Миленкой постоянно ходили к ним в гости, чтобы посмотреть скачанные на ноутбуки фильмы или поиграть в «денди». У меня же был лишь древний телевизор, который время от времени показывал новостной канал, но в основном шипел, как змей. А еще радио, которое включалось только тогда, когда хотело. В основном в три‑четыре часа ночи.

– Из‑за их поведения, – продолжила я. – Они всегда считали себя крутыми только потому, что старше. У них первых появились права и машины. Наверняка для нас они тоже нашли прозвище.

– Нет, вы для них просто «мелкие».

– Неудивительно, – хмыкнула я. – Возраст не прибавил им извилин.

– Ты всегда такая вредная?

– Я же крапива, не забыл?

И тут к Алику подлетело несколько пчел. Он не успел мне ответить, так как начал судорожно от них отмахиваться и разогнал лошадь. Я же хохотала над этим зрелищем, пока Элла не совершила круг и он не вернулся ко мне.

– Смешно?! – взъелся он.

Я прикрыла рот рукой, а этот козел… со всей силы шлепнул Уильяма по крупу. Конь среагировал мгновенно, а вот я растерялась и чуть не грохнулась, в последний момент схватившись за поводья. Уильям встал на дыбы, чуть не скинув меня, потом вернулся в устойчивое положение и поскакал так быстро, что у меня не было возможности хоть как‐то его угомонить, ни словами, ни поглаживаниями. Он понесся в чащу, граничившую с соседними домами. Мне было до смерти страшно, и я во все горло кричала проклятия в адрес придурка Красильникова! Руки вспотели, я теряла равновесие.

– Уильям, стой!

Бесполезно. Я была готова закрыть глаза и отдать себя на растерзание, потому что вот‑вот свалюсь и если не умру, то переломаю кости. И все же гнев взял надо мной верх, я озиралась по сторонам в поисках спасения и нашла его. Завидев на подходящей высоте крепкую длинную ветку, я мысленно прочла молитву, пригнулась, отпустила уздечку и ухватилась за нее. Конь галопом ускакал к соседям, а я с дрожащими от страха руками и кипящим адреналином осталась висеть на ветке. Почему‐то мне не пришло в голову, что прыгать отсюда опасно, а навыки лазанья по деревьям я подрастеряла.

Послышался цокот копыт.

– Зависла?

– Придурок! – Я раскачалась и замахнулась ногой, но Алик увернулся. – Ты меня чуть не угробил!

– Что ж… я не хотел… – неискренне протянул он.

Он встал так, что Элла оказалась прямо у меня под ногами, и стоило отпустить руки, как я бы плюхнулась прямо позади него. Он что, думал, я сяду с ним на одну лошадь?!

– Ну же, прыгай. Наверняка руки устали.

– Черта с два! – прохрипела я.

Надо почаще злиться! Я буквально ощутила себя Халком и перебралась к стволу дерева, а затем попыталась осторожно сползти, заработав десятки заноз и царапин, и спрыгнула на землю.

– Ты просто идиот.

– Не стоит сыпать оскорблениями в мой адрес, – пригрозил он.

– Это не оскорбления, а истина!

Я в очередной раз показала ему неприличный жест и со всех ног побежала в сторону своего дома. У меня было преимущество – я знала в деревне каждый укромный уголок и лазейку. Алик же помимо того, что оставался на коне, мог заплутать. Уже через пять минут я, раскрасневшаяся и злая, стояла на крыльце своего дома.

– Урод, – процедила я, глядя на поле.

 

Глава 5

 

4 июля, село Сорокина Гора