Серые земли Эдема. Избранники Армагеддона – II
Я тогда не знал, что впервые увидел свет Сада. Тому, кто увидит его, никогда не стать прежним – даже если захочет. Отныне ему идти по дорогам, где будут странные встречи, и свой путь он закончит не скоро. Но ничего этого я тогда не знал…
Алычи мы так и не набрали, я проводил Киру обратно к пансионату. Она слегка прихрамывала и опиралась на мою руку.
На следующий день я проснулся с непонятным томлением, без особой радости поплавал в море, а после обеда, купив букет роз, поспешил к пансионату, где жила Кира. Наверное в давние времена тут был санаторий: дощатая веранда, обшарпанные стены. Никого, все отдыхали. Темные кипарисы стояли вокруг, загораживая море.
Я отыскал окно Киры (вчера помахала из него рукой) и, сорвав пару стручков акации, бросил в стекло. Некоторое время ничего не происходило, затем в окне появились светлые волосы и улыбающееся лицо Киры. Она кивнула, и я вернулся к теннисному столу под шелковицей, сердце сильно билось. Наконец Кира сбежала по лестнице. В тени шелковицы ее серые глаза приобрели зеленоватый оттенок.
– А где твой неразлучный Малевич? Ну, не обижайся! Это ты мне принес? – Она взяла букет. – Одна желтая, знак измены! Но все равно, спасибо. Пойду, поставлю в воду.
Она зашлепала сандалиями вверх по ступеням. Я присел на стол, сердце билось ровнее, стал слышен мерный шум моря. Кира вернулась, я вскочил и взял ее под руку.
– Из‑за тебя не сплю после обеда, – тихо рассмеялась Кира.
Мы пошли вниз по тропинке, перелезли через каменную ограду и оказались на песчаной дорожке парка. Она была обсажена розами, в конце сияло море, среди блесток двигался силуэт катера. При ярком свете глаза Киры стали серо‑голубыми. Она оглядывалась и слегка кивала розам, будто здороваясь с ними.
– Поплывем завтра в Ласточкино гнездо? – предложил я.
– Поплывем, – согласилась Кира. Освободив руку, потянула меня за локоть. – А сейчас пойдем в парк!
Я уже знал, что парк раскинулся вокруг дворца бывшего царского вельможи и был устроен еще в пушкинские времена. Мы увидели высокие пилоны и ажурный портал дворца, потом вышли на пальмовую аллею. Аллея вывела на широкую лестницу, по сторонам которой лежали и стояли мраморные львы. Ветерок прохладой коснулся волос, напомнив о залитых лунным светом ступенях.
За лестницей потянулись песчаные дорожки среди деревьев. Словно замок горного духа, высились над зеленью выбеленные солнцем зубцы Ай‑Петри. Открылась поляна, в тени могучих кедров стояла скамейка. Мы сели. К запаху хвои примешался другой аромат – это пахли нагретые солнцем волосы Киры. Она взяла меня за руку:
– Андрей, смотри!
На лужайке перед нами, распустив синий хвост с золотыми лунными полукружиями, выступал павлин.
Мы не поехали на следующий день в Ласточкино гнездо. Случилось странное.
В обед я возвращался с моря (Малевич куда‑то исчез) и наверху лестницы присел на остановке маршрутного такси, бездумно глядя на белые зубцы Ай‑Петри. Подкатила маршрутка в сторону Ялты, я так же бездумно сел и, только оплатив проезд, спохватился: куда еду, вроде никуда не собирался? Но машина уже петляла по горной дороге, вскоре внизу забелели многоэтажные здания, и я пожал плечами: погуляю по Ялте и вернусь. От многолюдного автовокзала пошел вниз к морю и машинально свернул в улочку, где показалось меньше народу. Опять будто холодным ветерком потянуло с гор…
На улице стояло несколько частных отелей – с темно‑зеркальными окнами, крышами из красной черепицы и спутниковыми антеннами. Я смотрел равнодушно, мне эта роскошь была не по карману. Но вдруг из дворика, где цвели розы, меня окликнули:
– Андрей?
Имя прозвучало с английским акцентом – скорее, как Andrew. Теперь уже мороз прошел по спине, и я обернулся. Меж двух кустов роз – желтых и красных – стояла Сибил. Мешковатое платье в цветочек, серые волосы и рыхлое белое лицо, словно впервые выбралась на солнце.
– Здравствуйте, – неохотно сказал я, подходя к изгороди. Откуда здесь взялась моя тюремщица?
– Рада, что вы все‑таки приехали на семинар. А где ваш багаж?
– Какой багаж? – глупо спросил я. И тут, наконец, понял…
Хитрое мне пришло электронное письмо. Я равнодушно прочел приглашение, полюбовался красивым фоном – что же там было изображено? – и стер из памяти ноутбука. Только вот из моей памяти оно никуда не делось. Наоборот, хитро спряталось в глубине, а теперь подтолкнуло поехать в Ялту и зайти именно в эту улицу. А еще раньше… не потому ли я решил поехать именно в Крым?
Так что не приглашение это было, а закодированный приказ моему подсознанию. Непростая организация устраивала эти семинары: я‑то думал, что такими штучками балуются только спецслужбы. Мне захотелось бежать во все лопатки, но дурацкая гордость не позволила. Видно, мало меня еще били.
– Нет у меня багажа, – сказал я. – И вообще к вам не собирался.
Но Сибил ничуть не смутилась:
– Если вам неприятно то, что произошло в прошлом году… – она аккуратно построила предложение, только глаза чуть остекленели от напряжения, – то это недоразумение. Вас уже собирались отправить домой.
Не вполне уверена, что именно я запомнил. Ну и не буду ей ничего раскрывать. Будто ледяная корка стягивала корни волос, и теперь я понимал, что это вовсе не ветер.
– Я все помню смутно, – пожаловался я. – Держали в каком‑то санатории, пичкали лекарствами.
– Немного подлечили после падения в трещину на леднике… – с готовностью подхватила Сибил.
Мне стало еще холоднее, вспомнился вздыбленный к небу Адишский ледопад и сумасшедший монах в черном подряснике на белом снегу. А Сибил оборвала предложение на полуслове и покосилась назад, неуверенность мелькнула в ее вяло‑спокойных глазах. К нам подходила женщина в зеленом платье и с распущенными волосами.
– Здравствуйте, – сказала она. – Что стоите на солнце? Пройдемте в тень…
Она говорила что‑то еще, но я почти перестал слышать. Женщина была необычайной красоты: сочно‑красные губы, точеные дуги бровей, мелко завитые каштановые волосы. Платье травянистой зеленью обтекало полные груди. Что‑то тихо заскулило в глубине моей памяти, словно испуганный зверек. Я почувствовал, что тону в глазах этой женщины – они становились все темнее и что‑то напоминали…
Оказалось, мы уже сидим за пластмассовым столиком во дворе. Официант в белой рубашке с галстуком‑бабочкой поставил перед нами бокалы с красным вином. Сибил не притронулась к своему, а женщина поднесла бокал к губам:
– За знакомство, Андрей.
Я взял бокал: – К сожалению, нас не представили…
И испытал гордость, получилось прямо по‑светски. Сибил поколебалась и исподтишка глянула на женщину.
– Аннабель, – тихо сказала она.
Я вспомнил преподавательницу английского, которая замучила нас переводами из английских и американских поэтов.
