Серые земли Эдема. Избранники Армагеддона – II

Смолкает музыка, гаснет свет, но красноватое свечение распространяется позади треножника. Облитая им, появляется нагая мужская фигура, и Аннабель отступает. Мужчина строен, но мускулист, и видимо обладает немалой силой, так как раздирает платье девочки надвое одним рывком. Подхватив за худенькие бедра, поднимает в воздух, и по залу проходит вздох – становится виден огромный темный пенис. Мужчина резко опускает девочку на него, та кричит и выгибается, а мужчина, сделав несколько мощных толчков ягодицами, ненадолго замирает и отбрасывает девочку в сторону. Та ударяется плечами и головой о колонну, а Рарох еще некоторое время стоит, красуясь мужской статью, и затем отступает в темноту.

Некоторое время ничего не происходит, я слышу только шум крови в ушах. Свидетелем чего я стал: театрального представления для пресыщенной публики, или тайного обряда какой‑то секты?.. Девочка начинает шевелиться и с трудом встает. Лицо блестит от слез, но выглядит торжествующим. К девочке торопливо подходит мужчина в багряном плаще, накидывает на нее такой же, а потом отводит к столику, где женщина в зеленом платье хватает бокал и выпивает до дна. Красные струйки текут по подбородку, как кровь.

Меня знобит, на театральное действо это не похоже. Наливаю еще водки и проглатываю, на этот раз не ощутив вкуса. Тем временем снова начинают вести ритм барабаны, и человек в красном плаще возвращается к треножнику.

– А теперь можете выразить свою любовь и преданность Несравненной, – объявляет он. – Каждый следующий входит после удара колокола.

Чуть светлеет, и за треножником обнаруживается багровый занавес. С минуту никто не двигается, затем решительно встает мой сосед с внешностью спецназовца. Он скользящими шагами минует столики и, отвернув край занавеса, исчезает. Я начинаю гадать, сколько он там пробудет, но уже через пару минут звучит колокол. Томительный гул раздается будто из бездны, и в глубине моего существа что‑то отзывается – словно некто, запертый в клетку, поднимает тяжелую голову и принюхивается к запаху воли.

На этот раз встают женщина в зеленом и девочка. Они идут, гордо взявшись за руки, и только возле треножника расходятся в стороны, мимолетно касаясь рогов руками. Две минуты – и снова томительный звон. Довольно скоро зал пустеет, и я начинаю думать: чем они там занимаются? Групповая оргия или коллективный транс?..

Юнец за моим столиком несколько раз порывается вскочить, но каждый раз садится обратно. Лицо его постепенно краснеет от возбуждения, и наконец при ударе колокола он кидается к занавесу. А следом иду я. даже не зная, почему. Наверное, не хочу праздновать труса, сидя перед пустой рюмкой в обезлюдевшем зале. Проходя мимо треножника, гляжу на рога: они темно лоснятся, и дотронуться желания не возникает. Отворачиваю тяжелый занавес, делаю шаг и останавливаюсь.

Здесь гораздо роскошнее: пол укрыт багровым пушистым ковром, стены увешаны картинами и гобеленами, на массивных подсвечниках горят десятки свечей. Но самое блистательное украшение – сама Аннабель. Она сидит в кресле, платье свободно обтекает груди и двумя зелеными водопадами струится с бедер, оставляя их обнаженными. Ее кожа светится, будто жемчужная, на коленях красная роза, и такого же кроваво‑красного цвета соски грудей. В голове у меня начинает шуметь, а сердце трепыхаться.

– Как ты хочешь приветствовать меня? – раздается глубокий и мелодичный голос. – Поцелуем или только поклоном?

Мысли у меня путаются, и я неловко кланяюсь.

– Только это? – тень разочарования звучит в голосе. – Ну что ж, для начала и это неплохо.

Я с трудом отрываю глаза от ее груди и оглядываюсь.

– А где остальные?

– Другие? – Аннабель тихо смеется, и опять будто вторят ледяные колокольчики. – Они уже внизу и ждут начала вечери любви.

Не поворачиваясь, она поводит обнаженной рукой, и я вижу за креслом широкий проем, куда уходит ковровая дорожка. Я подхожу, стараясь держаться подальше от Аннабель, но все равно ощущаю душный и пьянящий аромат духов. Вниз уходит винтовая лестница, затянутая красным ковром. Она тускло освещена и последние ступени словно растворяются в багровом сумраке. Почему‑то мне очень не нравится вид этой лестницы.

– А что там? – мой голос звучит хрипло.

Глаза Аннабель похожи на зеленые омуты, она проводит по губам красным кончиком языка.

– Другой этаж, – ее голос звучит отдаленно. – Кажется, еще ниже есть специальная станция метро, но входы заварены. Нам она ни к чему.

Я чувствую себя странно. Хочется сделать шаг вниз по мягкому ковру – некто внутри меня пробудился окончательно, вцепился угрюмой хваткой и тащит туда, – но одновременно что‑то тянет назад. Что за вечеря любви?..

– Ты боишься? – Аннабель наклоняется, и платье струится прозрачной зеленью, еще больше обнажая грудь.

– Там будет и Рарох? – бормочу я, не зная, что сказать.

– Нет, – губы Аннабель раскрываются как красный бутон. – Я сказала о тебе, но придется подождать. Он нигде не задерживается надолго. Приходит и почти сразу уходит. А мы не будем спешить.

Словно незримая тяжесть наваливается мне на плечи, огоньки свечей меркнут, существо внутри начинает рычать от вожделения и буквально тащит меня вниз. Отчаянным усилием воли я встряхиваюсь и вижу, каким тяжелым стал взгляд Аннабель.

– Кто ты? – с трудом спрашиваю я. – Почему тебе поклоняются, если ты… просто продукт биоконструирования? Что означает буква «L»?

Сразу все меняется. Будто порыв ветра проносится по комнате, язычки свечей трепещут, Аннабель оказывается сидящей прямо. Цвет платья тускнеет, и теперь она кажется темной статуей с заостренными грудями.

 

Конец ознакомительного фрагмента