Серые земли Эдема. Избранники Армагеддона – II
Или действительно так, или собачка решила растянуть удовольствие, но в горло не вцепилась, а оглушительно залаяла, обрызгав мне лицо горячей слюной. В ответ послышался скрежет бегущих по гравию ног, непонятные, но явно недоброжелательные возгласы, а затем кто‑то саданул ботинком в больной бок. Хотя сильно меня не били: ребра, похоже, остались целы. Только когда вздернули на ноги, я получил такую плюху, что перед глазами заплясали искры, а рот наполнился соленым. Затем меня отволокли обратно, но уже не в родную камеру, а на второй этаж. Бросили как мешок на пол и оставили размышлять о том, что Джеймса Бонда из меня не получилось.
Через некоторое время я попытался встать и с удивлением обнаружил, что ноги держат, а кости вроде целы. В этой комнате тоже был умывальник с зеркалом, так что я подковылял и стал обмывать лицо, шипя от боли. Тут в двери щелкнуло, и я повернул голову: неужели пришли добавить, или уже с уколом?.. Дальнейшее помню обрывочно, словно слайд‑шоу на экране монитора. Теперь‑то я понимаю, почему.
Вошедший незнаком, и на нем не белый халат, а черный подрясник. Сердце делает перебой, сразу вспоминаю фигуру на паперти в безлюдной Москве. Вдоль лица старомодные бакенбарды, переходящие в бородку клином, а темные волосы спадают на плечи. Глаза под густыми бровями отсвечивают зеленым, как у кошки. Посетитель кладет на тумбочку какой‑то предмет и внимательно смотрит на меня. На всякий случай я решаю быть вежливым и говорю шепеляво:
– Добрый вечер.
– Здравствуйте, Андрей, – отзывается гость. В голосе нет кавказского акцента, который звучал у других санитаров, но что‑то в нем кажется странным.
– Вы с уколом? – я испытываю неприятное чувство от близости черной пропасти.
Однако посетитель медленно качает головой и говорит фамильярно:
– Тебе и так досталось. Ложись, я тебя осмотрю.
Я плетусь к кровати, на ходу стягивая разорванную пижаму. Обижаться на «тыканье» нет сил.
– Вы из монастыря? Служите при этом… санатории?
Монах снова качает головой:
– Разве проводник не сказал? Это не санаторий. А я… в некотором роде действительно из монастыря. Про Новый Афон слышал?
– Он вроде не действующий, – я со стоном забираюсь на кровать.
– Неужели?.. – в голосе гостя слышится удивление. – Хотя в последние годы приходилось много странствовать, так что новостей не слыхал.
Он проходится жесткими пальцами по бокам и спине. Я снова шиплю от боли.
– Тебе повезло. Ребра целы и внутри как будто ничего не отбили. Впрочем, им не было резона тебя калечить.
– Кому «им»? – бормочу я. – А вы кто, врач?
Я испытываю странное чувство щекотания по всему телу, и боль уходит, сменяясь чувством облегчения и покоя.
– Мир имеет нужду во враче, – туманно отзывается монах, – вот и пришлось им стать… А тебе нельзя спать. Бодрствуй.
– Почему? – вяло спрашиваю я. Неудержимо накатывает сон.
– Проводник сказал, что вряд ли выберешься сам. А ты ходил по странным дорогам и видел то, чего еще не видел никто. Другие не должны узнать, что скрывается за завесой, поэтому оставлять тебя здесь нельзя.
– Я уже пробовал выбраться, – сердито отвечаю я. – Так накостыляли…
– Тише, – говорит гость и почему‑то глядит на часы, висящие над кроватью.
Я тоже смотрю на стрелки: девять. В прошлый раз мне сделали укол примерно в это время и ушли, оставив падать в тошнотворную темноту… Часы издают «тик», а потом еще раз. Странно, между звуками как будто проходит много времени.
Я жду нового щелчка, но монах трогает за плечо.
– Пора. Надевай пижаму и идем!
Наконец‑то понимаю, что странно в его голосе – словно посвист ветра слышится в нем. Удивленно спрашиваю:
– Куда? Опять к доктору?
– Нет, – говорит монах. – Разве тебе не сказали, что держат в плену? Хотя да, кололи этот препарат…
Он кладет пальцы мне на лоб, из них будто прямо в мозг изливается холод.
– Я прочистил твою чакру аджня[1], – голос звучит глухо в мертвой тишине. – Теперь ты начнешь вспоминать, но лучше сделай это потом. Сейчас нам пора.
– Почему я должен верить вам? Как вас зовут? – я безуспешно оглядываюсь в поисках пижамы и при этом чувствую странное оцепенение: мысли еле ползут, а глаза никак не сфокусируются.
Монах сильно дергает меня за руки – и я оказываюсь сидящим на кровати, с пижамой на плечах.
– Меня зовут Симон, – словно ледяной ветер свистит в ушах. – Считай, что меня попросили освободить тебя. В бумажнике твои документы, я кладу его в карман пижамы.
«А как же другие в этом санатории?» – хочу спросить я, но язык не повинуется, а руки едва попадают в рукава. Я теряю способность размышлять, даже сердце бьется редко и глухо. Едва могу встать и последовать за своим проводником, двигаться почему‑то очень трудно. Симон уже у двери.
Тускло освещенный коридор кажется пуст. Но только кажется, когда подходим к выходу в холл, я вижу охранника в камуфляже. Сидя за столом, тот равнодушно смотрит в нашу сторону. Глаза широко открыты, однако нас двоих словно не замечают.
– Он… спит, – свистящим шепотом произносит Симон. – Пошли быстрее.
Косясь на охранника, я обхожу стол. Нарастает странное ощущение: что‑то вокруг не так… Мы минуем выход на веранду и спускаемся по лестнице в другой коридор. Здесь охранников двое. Сидят возле двери – наверное, выхода наружу, и глядят прямо на нас. Я прячусь за угол, вдруг сейчас начнется стрельба?
– Не останавливайся, – холодно звучит голос моего провожатого.
Я боязливо выглядываю: Симон идет прямо на охранников, а те внимательно смотрят на него, но почему‑то не двигаются.
С трудом переставляя ватные ноги и не отрывая глаз от стражей, я иду к двери. Охранники не кажутся сонными: взгляд цепкий и пристальный – но неподвижный. Симон ждет, держа ладонь на пластинке замка. Что‑то неуловимо меняется, тянет ночной свежестью, и мы оказываемся на крыльце. Я чувствую себя все более странно, будто все‑таки сделали укол: перед глазами плывет, и меня словно втягивает в темный водоворот.
– Быстрее! – шипит Симон.
Черная яма двора, острый запах прелой листвы, потом сырого железа – мы у ворот. Только запахи еще поддерживают мое сознание на плаву. Я не слышу скрипа ворот (и вдруг понимаю, что не слышал ни звука, кроме голоса Симона, с тех пор как покинул палату), но ограда вдруг оказывается за спиной, а впереди темными великанами маячат сосны. Еще несколько шагов, и почва уплывает из‑под ног, мир несколько раз поворачивается вокруг, а потом исчезает…
[1] Один из семи энергетических центров организма, отвечает за повседневное, «тактическое» мышление
