Шкура

– Это ещё во время бурения одной из первых скважин произошло. Лет пятнадцать назад. Лёша работал помбуром. Помощником бурильщика. Уж не знаю, какая нелёгкая понесла Тиграна в тот день на установку. Вообще не его компетенция. Начальника на буровую зовут, когда первая нефть пошла. Знаешь, у них даже традиция есть, в первом нефтяном фонтане купаться. Ну, купаются молодые, конечно. А Тигран Борисович только руки нефтью смазывал и лицо. Словом, абсолютно нечего ему делать было на буровой, но он приезжал почти каждый день. Смотрел, как идёт работа, вникал во всё. И что‑то в тот день у них застопорилось, какая‑то неисправность, которую никак устранить не могли. То ли детали не хватало, то ли нужного мастера. А Тиграна каждый день простоя в ярость приводил. И он полез на «обезьянник», ну площадка такая на буровой для обслуживающего персонала, разбираться. Тигран мог и в работу включиться, Лёша рассказывал, он однажды на качалке сам кривошип снял, чтобы редуктор поменять, вместо запившего мастера. А дальше всё так быстро случилось, что никто ничего понять не успел. Тигран‑то, да и остальные, кто на «обезьяннике» был, считали, что буровая неисправна, про меры безопасности забыли, Тигран слишком близко к механизму подошёл. А внизу кто‑то что‑то уже делал, и механизм вдруг пошёл. И Тиграна затянуло лебёдкой. Цепь вокруг ноги обмоталась. Ты представь, какая там сила. Лёша говорил, спасло то, что у системы был очень медленный разгон. На современной буровой его бы за несколько секунд утянуло. А тогда оборудование было старое, ещё советское. И Лёша успел схватить цепь. Одной рукой удерживал, другой Тиграна выпутывал. И не остановишь же ничего, останавливать внизу надо, а оттуда, с вышки, не докричишься. Раций ещё нет, телефонов нет, камер слежения, как сегодня, тем более нет. Когда их обоих оттуда вытащили, у Тиграна колено было в кашу раздроблено. А у Лёши кисть чуть не пополам. Мне потом уже мужики рассказывали, которые их вытаскивали. Обоих на вертолёт и в областной центр. Я даже приехать к Лёше не могла, у меня ребёнок маленький, оставить не с кем, так дома и ждала, слёзы лила. Понимала же, что больше у нас нормальной жизни не будет. Кому нужен помбур без руки? Потом, слава богу, выяснилось, что руку удастся сохранить. Но всё равно же калека. Какой из него работник? Ясно, что на буровой ему больше делать нечего. И я продолжала реветь. А через месяц они вернулись. Вдвоём. Тигран хромает, на Лёшку опирается. А Лёшка его здоровой рукой придерживает, а второй, перевязанной, меня обнимает. Не плачь, мол, всё хорошо будет. И всё действительно стало хорошо. Тигран его уже больше от себя не отпустил. Сначала в бригадиры перевёл, потом просто в личные помощники. Ну и до сих пор…

Я уже минут десять пристально рассматривала полудохлую герань на окошке. Вот, значит, как Лекс стал вторым лицом компании. И вот почему второе лицо так разительно отличается от первого печатью пролетарского происхождения. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Так, кажется, в народе говорят? Лекс ещё легко отделался. Теперь я припоминала, что левой рукой он не очень уверенно владел. Но если не знать, то и не заметишь. Подумаешь, левая. Писать он может, машину‑автомат водить тоже особой ловкости не надо, даже с пистолетом управится, если его обожаемому шефу что‑то будет угрожать. А вот Тиграну повезло гораздо меньше.

За окном уже стемнело. Если я хочу сегодня отсюда убраться, то лучше это сделать сейчас. Ещё не факт, что в такую дыру такси приедет с первого раза.

Я уже хотела сообщить о своём намерении хозяйке, но вдруг из прихожей донесся очень знакомый стук палки. И чуть ли не впервые в жизни я была чертовски ему рада!

***

По тому, как легко Тигран ориентировался в убогой квартире, было сразу понятно, что он здесь не в первый раз. Лекс появился на кухне следом за ним. Оба серо‑зелёные от усталости.

– Отпустили, – выдохнула Валя и тут же подорвалась к холодильнику. – Будешь кушать, Тигран?

– Отпустили, – Тигран прохромал ко мне. – Хорошо, что я никогда не экономил на юристах. Но самооборону ещё придётся доказывать в суде. Не суетись, Валюша, я не голодный. Мы поедем домой, я чертовски устал. Поедем, котёнок?

Это он мне, что ли?! Я подняла глаза. Тигран стоял передо мной, тяжело опираясь на палку. Лицо словно из камня высеченное, ни одной живой эмоции. Но в глазах что‑то такое теплится, человеческое. Я не понимала. Он ведь не глухой. И далеко не идиот. Он же догадался, откуда взялся Стас в моей квартире. И после всего я «котёнок»? И куда мы собрались ехать?

Однако я сочла за благо не задавать глупых вопросов и уж тем более не выяснять отношения на уже порядком осточертевшей мне кухне. Валентина ещё сокрушалась, что никто ничего не ест, но мы быстро ретировались. Лекс, по‑прежнему мрачнее тучи, распахнул перед шефом дверь «майбаха», проигнорировав меня. Обычно меня усаживали в первую очередь. Тигран даже не заметил вопиющего нарушения этикета. М‑да, похоже, его ресурс сегодня исчерпан полностью. Ладно, мы не гордые, дверцу машины уж как‑нибудь сами откроем. Но я запомню, Лекс. Твоё героическое прошлое меня, конечно, впечатлило, однако твоё мнение по поводу наших с Тиграном отношений меня волновать не начало.

– На Садовническую, – распорядился Тигран и нажал на кнопку, превращающую его сидение в почти что кровать, после чего повернулся ко мне. – Не возражаешь? Боюсь, в твоей квартире сейчас полный бедлам, а наводить порядок ни у кого уже нет сил.

– А что там, на Садовнической?

– Квартира. Моя квартира, – просто сказал он.

Мне почему‑то в голову не приходило, что Тигран живёт в квартире. Воображение всегда рисовало огромный дворец где‑нибудь на Рублёво‑Успенском. Или подальше в Подмосковье, но с территорией в пару гектаров. Раздельные флигели с женой, домик для прислуги, фонтан с обнажёнными нимфами посреди роскошного парка, ну и так далее. Но квартира? И мы что, едем знакомиться с дорогой супругой?!

– Она обычно пустует, я живу за городом, – продолжил Тигран. – На Садовнической почти не бываю. Но там есть всё, что необходимо для жизни. И, наверное, даже найдутся какие‑нибудь продукты в холодильнике.

– Ты всё‑таки хочешь есть?

– Нет. А ты?

– А меня Валентина накормила. И напоила.

Он слабо улыбнулся.

– Я бы граммов сто коньячка сейчас выпил. Или даже сто пятьдесят.

Какой‑то странный у нас получался разговор. Семейный. Как будто мы вместе уже кучу лет.

Дом оказался самым обычным, не каким‑то там элитным новостроем с охраной у входа. Нас встретил консьерж, подъезд выглядел чистым, с цветочками на подоконниках, лифт работал. Но это всё мало походило на облицованные мрамором стены и позолоченные перила, которые я ожидала увидеть. Тигран пропустил меня вперёд, и я попала в очень просторную, но не шикарную квартиру. Деревянная мебель с кожаной обивкой, множество книжных шкафов, слой пыли на всех поверхностях и никаких личных предметов. Ни валяющейся газеты, ни забытых очков, ни тапочек в углу. Видно было, что здесь давно никто не жил. Может быть, ночевал иногда, но не более того. Ну что ж, по крайней мере, можно не опасаться внезапного визита жены. Не похоже, чтобы она сюда заглядывала. Мне‑то всё равно, это Тиграну расхлёбывать, но на сегодня мне явно хватит приключений.