Соблазнить строптивого романтика

Анника же была совершенно другой, несмотря на то что обучалась в тех же школах и посещала одни и те же балы дебютанток. Девушка всегда была собой. Он был знаком с Анникой уже много лет, и за все это время ей так и не удалось обрести шарма и блеска. Сегодня она сидела здесь, по этому самому торжественному поводу, с таким видом, будто попала на встречу после посещения парка аттракционов. Она опоздала и казалась взволнованной. На лице был яркий румянец, а темные волосы были убраны на макушке, причем не очень аккуратно. Некоторые пряди выбивались. Долгое время он считал, что она осознанно пытается выглядеть рассеянной. Он также предположил, что это была своего рода игра в попытке отомстить своему отцу. Так частенько поступали американские подростки, как ему сказали. За годы, прошедшие после несчастного случая с Беннетом, Раньери пришел к пониманию, хотя и неохотно, что игрой ее поступки не были. Такова была настоящая Анника Шулер. Она просто не могла взять себя в руки.

Раньери сделал вывод, что, несмотря на образование мирового класса и тот факт, что она живет в одном из самых фешенебельных городов планеты, Анника всегда будет выглядеть именно так. Какую бы одежду она ни носила и не важно, какой представлялся случай, она никогда не будет обладать внешним лоском.

– Для тебя это, судя по всему, затруднительно, – сладко пропела она. – Может, позовем обратно ту толпу юристов и скажем, что ты не готов выполнить свои обязательства, а ведь мы еще даже не начали.

Раньери пытался справиться со своей головной болью.

– Думаю, нет. «Шулер корпорейшн» – это не просто эксцентричный личный проект вроде твоего музея редкостей. Многие люди пострадают, если мне придется отказаться от компании.

– На самом деле «Шулер Хаус» неизменно считается одним из любимых музеев жителей нашего города, – ответила она, обиженная мыслью о том, что ее участие в этом было… именно таким, каким оно было. – Возможно, потому, что в список различных диковинок входят произведения искусства Яна Вермеера.

– Я прекрасно знаком со многими экспонатами музея, – прорычал Раньери. Как же Аннике удавалось вот так легко сводить его с ума? – И вообще это не имеет отношения к нашему с тобой разговору.

– Не то чтобы это имело значение. Мы должны подойти к этому вопросу по‑другому.

Когда он говорил такие вещи в офисе, его подчиненные пытались всячески произвести на него впечатление своим нестандартным мышлением. Анника же, напротив, откинулась на спинку стула и выглядела достаточно враждебно. И настоящая проблема состояла в том, что Раньери не мог поверить в то, что все это происходит именно с ним. Он отличался тем, что не просто желал лучшего, как многие, но всегда добивался своего. Всегда! А женщин он выбирал в свои партнеры не менее тщательно, чем машины, на которых ездил. Его привлекали изысканные линии и шикарное исполнение.

Анника была… не из его лиги.

Так что да, он мог понять, почему Беннет Шулер чувствовал, что у него не было выбора. Разве был другой способ позаботиться о своей дочери? Но Раньери сомневался, что сможет так сильно занизить свои стандарты. Что бы ни стояло на кону.

Мужчина прекрасно знал, что чрезмерная гордость на протяжении поколений сбивала с толку членов его семьи. Его отец не обладал многими качествами, необходимыми для ведения бизнеса. Его дедушка, с другой стороны, казался всем слишком высокомерным и недосягаемым. Именно такие качества и унаследовал Раньери. Но он, ко всему прочему, построил целую империю. Считать себя одним из самых могущественных людей на свете – вовсе не высокомерие, а факт. А он всегда предпочитал факты. Соперников у него не было, а теперь, когда Беннета Шулера нет в живых, «Шулер корпорейшн» целиком и полностью принадлежала Раньери. Штрафы по завещанию для него были мизерными, но все же. Отпустить ситуацию просто так было не в его власти.

Особенно не из‑за этой серой зоны, в которой он застрял на протяжении последних нескольких лет. Учитывая видимость контроля над единственным оставшимся членом семьи Шулер, которая могла бы бросить ему вызов, если бы только захотела. Если, конечно, она также претерпела серьезное изменение, которое, по его мнению, маловероятно, и стала серьезным человеком, способным произвести впечатление на акционеров. После чего он посмотрел на Аннику.

– Есть всего лишь одна причина, почему люди могли бы поверить в наш союз, – начал он.

Девушка выглядела оскорбленной таким заявлением, и, заметив ее реакцию, Раньери ухмыльнулся:

– Страсть.

– Что, прости, ты… Страсть? – Анника выглядела испуганной.

– Секс – единственная вещь на этой земле, которая может убедить мужчину забыть о своих угрызениях совести, своих предпочтениях, своей репутации и положении. – Раньери вздохнул, возможно, немного более драматично, чем необходимо. – Хотя я, пожалуй, соглашусь с тобой, причина притянута за уши.

– Секс, – повторила она, словно он произнес ужасное ругательство. – Да ты, должно быть, шутишь.

– Таким образом мы сможем объяснить весь этот хаос, – сказал он в защиту своей идеи. – К чему еще вся эта спешка? Если мы поженимся в течение месяца, это вызовет всевозможные обсуждения. Я скажу, что все те пять лет, что твой отец находился в коме, я подавлял свои желания, но теперь, когда он мертв, нам нет смысла скрываться и ждать.

Раньери уже планировал, как будет распространять слухи об их отношениях.

– Возможно, это не самое элегантное решение, но я чувствую, что оно может сработать. В любом случае определенный эффект будет.

Раньери прекрасно понимал, какое влияние имел на женский пол. Но Анника была другой. Она всегда смотрела на него так, как делала лишь она: будто он только что вылез из‑под ближайшего камня и только она одна могла видеть грязь, прилипшую к нему. Возможно, он не замечал чего‑то такого, чего видела она?

Но Раньери как‑никак был из семьи Фурлан. Он мог без труда проследить весь свой род вплоть до XIX века.

Он не привык чувствовать дискомфорт. И лишь в присутствии Анники чувствовал себя таким образом.

Можно с уверенностью сказать, что он вовсе не ценил Аннику Шулер. Но если ему нужно будет жениться на ней, чтобы наконец получить то, чего он полностью заслуживал, что ж, так тому и быть. Он был готов на подобный шаг.

Даже если это означало, что ему придется делать вид, что он одурманен и влюблен в эту девушку.

– Я просто считаю, что не все люди поверят в наш фарс, – сказала Анника, глядя на него с недоверием.

– Нам же не нужно одобрение окружающих, – отреагировал Раньери так, словно она привела логичный аргумент. – Вполне понятно, что люди начнут шептаться об истинной причине. Пусть себе судачат, нас это волновать не должно.

Он ожидал, что в его сторону полетят похвалы, как это обычно и происходило.

«Спасибо, Раньери, ты совершенно прав» – вот какие слова он ожидал от Анники.

Но кого он обманывал, это же Анника Шулер. Единственная женщина, которая смотрела на него так, будто он говорил какой‑то бред и ничего не понимал.

Сегодня у нее хватило наглости сидеть там с растрепанными волосами и смотреть на него, как на безумца, а она словно была оплотом спокойной рациональности.

Раньери увидел, что она сбросила туфли и села босиком в одной из самых величественных и уважаемых юридических фирм в мире. Тем не менее именно ее выражение лица будто говорило, что не ей стоит смущаться, а ему.

Она поморщила нос:

– Не уверена, что я готова во всеуслышание заявлять о вспыхнувшей страсти к тебе. Это настолько внезапно и нехарактерно для меня, что я поспешно выхожу замуж за мужчину, которого никогда не видела своим мужем. Никто из моих знакомых не поверит, что я могу сойтись с таким мужчиной, как ты.