Соболево. Книга первая

Нечто, ворвавшееся к ней, упёрлось руками в пол, переваливаясь со спины на бок, а затем и на живот. Оно медленно поднялось на ноги и выпрямилось в полный рост. Ксения, вжавшаяся в спинку стула, казалась сама себе крошечной и беззащитной, глядя на него. Но у неё было оружие! Она нащупала предохранитель и щелкнула им. Пока она делала это, нечто смотрело на неё ошарашенным взглядом, и уже было готово кинуться на неё, но за миг до рывка, наконец, раздался выстрел. От оглушительного хлопка у неё едва не остановилось сердце. Отдача была настолько неожиданной, что руки Ксении не удержали оружие. Пистолет упал на пол, глухо стукнувшись об выстланный деревом пол. Существо упало через миг после того, как упал пистолет, свернулось, сжалось и застонало.

– Попала! – пронеслось у неё в голове.

Ксения, наконец выйдя из оцепенения, спрыгнула со стула и подбежала к двери, чтобы позвать на помощь, но увиденное ввело её в ступор: там, в дверном проёме, сразу напротив, раньше была стена с лампой. Вместо стены, однако, она увидела длинный коридор из белого камня, заполненный плотной завесой из белой пыли. Тоннель уходил далеко вперёд, и ей казалось, что тьма, поселившаяся в нём, живая. Живая и голодная. Она буквально почувствовала, как что‑то тянется к ней и манит, манит к себе, хочет окутать, хочет поглотить. Волосы на её руках встали дыбом, и, позабыв о том, что существо, напавшее на неё, всё ещё рядом, Ксения с силой захлопнула дверь, подперев её спиной. Ноги у неё тряслись от ужаса, стоять на них она больше не могла, поэтому сползла на пол, слушая, как подстреленное нечто крючится из последних сил, с каждым разом всё слабея и слабея, пока, наконец, не затихло совсем.

Снова воцарилась звенящая тишина. Вместо звона, в ушах застучал пульс. Облако, окружавшее существо, ворвавшееся к ней в келью, постепенно улеглось. Тогда она толкнула его ногой. Существо перевернулось и Ксения с ужасом поняла, что это простой человек. То облако, из‑за которого она не могла разглядеть его как следует, оказалось обычной пылью, похожей на мел. Ксения вытерла лицо, и только теперь поняла, что у неё текут слёзы. Она присела на корточки рядом с человеком, пытаясь найти красное пятно на его одежде. От вида простреленного живота её тут же стошнило.

– Спасибо, пап, что обо мне заботишься. Но я хочу расти. Я хочу увидеть что‑то кроме Лисьей Норы, Соболево и леса вокруг. Дед дал слово, что служба будет простой, и продвижение по службе будет быстрым. Мне точно никого не придётся убивать. Точно, – пронеслось у неё в голове, а потом и её собственные мысли, ещё совсем недавние, – я больше рвоту убирать не буду!..

И вот она, ещё час назад уверенная в том, что ничего этого не случится, сидит рядом с подстреленным её собственными руками человеком, пытаясь не вляпаться в лужу собственной рвоты. Утерев слёзы и рот, Ксения сомкнула два пальца и положила их на шею человека, надеясь нащупать его пульс…

 

День первый. Камень, о который легко споткнуться.

 

Утро выдалось пасмурное. Солнце, поднимаясь над горизонтом, оказалось где‑то там, за серой пеленой облаков, что окутали собой густой лес будто серое, шерстяное одеяло. Верхушки деревьев по старой привычке потянулись вверх, стараясь поймать первые лучики солнца, но ветер их тут же унял, обдав прохладной утренней свежестью, и те сразу догадались, что сегодня солнца им не видать.

Птицам отсутствие солнца не мешало. Они пели и прыгали с ветки на ветку, радуясь новому дню. Сегодня их гораздо больше, чем обычно: к красивым голосам певчих птиц присоединился вороний лай. Ворон собралось достаточно много, и каркали они так истошно, что крик их походил на крик раненного животного – смертельно раненного и обреченного на смерть.

Вороны заняли высокую сосну. Сегодня это сосна сослужит им добрую службу – накормит всю стаю. Они ещё долго будут возвращаться сюда, чтобы обглодать кости. Поначалу добыча с высокой сосны их пугала. Они не видели прежде, чтобы вот так, прямо на дереве, висел уже готовый к употреблению человек. Они привыкли к картонным или деревянным коробкам, внутри которых обычно крупа, семена, хлеб и много чего ещё, что туда обычно кладут люди. Но чтобы люди повесили вместо коробки другого человека – такого вороньи глаза ещё не видели.

– Такого я ещё не видела, – сказала Ксения, глядя на сосну снизу‑вверх, – Кто это его туда мог затащить, интересно? – Ксения прищурилась, – А там что? На ветках, вон там.

Стоящий рядом с ней мужчина, широкоплечий, с бритой наголо головой, прищурился, рассматривая хвоистые ветви.

– Похоже на грязь.

– Вижу, что грязь, Дим, только откуда она там? – спросила Ксения, но Дмитрий в ответ лишь пожал плечами.

Отряд капитана Соболевой состоял из трёх человек: Гришка Плокин, самый невезучий из них и самый молодой; Анатолий Семёнович Терешенко – старый ефрейтор, зачем‑то таскающий повсюду за собой разодетого в солдатскую форму сына, Пашку, застрявшего в развитии где‑то на трёх‑четырёх годах своей жизни (по деревне ходили в своё время слухи, что это сам батя его и приложил по бошке по пьяни, вот теперь и таскает везде с собой, чувство вины гасит); и третий член отряда, рядовой солдат со странной фамилией Лужа, который отправился в бессрочную командировку пару недель назад, когда его голову раскроило пополам ловко вошедшим с затылка острием топора. Именно поэтому здесь оказался Дмитрий, её сводный брат, которого отец пригрел почти сразу после ухода Ксении в Орден. Пригрел, обучил и отправил служить в Наблюдатели, прямо по своим стопам. Дмитрий, пользуясь полной поддержкой и опытом отца, быстро поднялся до майора, но с сестрой всегда общался на равных. Порой Ксения сомневалась, что Дмитрий вообще человек. Он обладал безупречной дисциплиной, невозмутимым хладнокровием и нерушимой верностью. Однако, верность эта принадлежала не Ордену и его Магистру, а отчиму – Егору Викторовичу.

– Обойду‑ка я, гляну, что с той стороны, за кустами видно. Разрешите, товарищ Капитан? – спросил Гришка Плокин, до того стоявший за их спинами.

– Разрешаю, – подтвердила Ксения, провожая кудрявого парня взглядом.

Пока Гришка пробирался через кусты и ели, чтобы обойти сосну с другой стороны, девушка молча обратилась к Дмитрию. Она посмотрела на брата с надеждой в глазах. Он этот взгляд понял, протёр грубой рукой бритую голову, закурил и начал расхаживать по поляне в поиске следов. Сама же Ксения отправилась следом за Плокиным. Продраться сквозь кусты было непросто. Колючие ветки путались в волосах, норовили угодить в глаза и порезать покрывшееся румянцем от густого лесного воздуха лицо. Ксения всегда считала этот лес местом недружелюбным, и многие из её сослуживцев были с ней в этом согласны. Её отец, как всегда, утверждал обратное, почему‑то опуская тот факт, кто хозяйничает в этом лесу.

– Лес – место покоя, обитель истинной жизни, в которой царит единство и целостность всего. А знаешь почему? – спрашивал он.

– Нет, почему? – отвечала Ксения, будучи ещё совсем маленькой.

– Потому что в лесу не живут люди, – говорил он, многозначительно глядя на неё.