Сокрушенная империя

– Вы, мать вашу, издеваетесь?

Их полные недоумения лица подсказывают мне, что они не издеваются.

– Мне восемнадцать, – напоминаю я им, сделав несколько шагов вперед. – И это значит, что мне не нужно чье‑либо разрешение, чтобы сделать что‑то со своим телом.

Когда мне было шестнадцать, Джейс, Коул, Дилан и Сойер набили татуировки в память о Лиаме. Я умоляла Джейса взять меня с ними, но он отказался. Сказал, что я еще слишком мала. Несмотря на то, что он сделал свою первую татуировку в шестнадцать.

Господи. Я так устала от того, что они вечно трясутся надо мной, точно я неразумный ребенок.

Словно никто меня не видит и не слышит… пока я кричу изо всех сил.

– Лиам подарил бы мне что‑нибудь потрясающее, – шепчу я. – Что‑нибудь, что я действительно хочу.

Может быть, что‑то связанное с психологией – моей любимой наукой.

Ведь Лиам понимал меня. Он хотел этого. А все остальные просто боятся лезть в мою ненормальную голову, поэтому даже не пытаются. Они так зациклены на собственных шрамах, что им плевать на мои. Держатся от меня подальше… поскольку не могут со мной справиться.

Пошли они все.

Боль, исказившая их лица, подсказывает мне, что мои слова сильно ранили их. Отлично. Они смогли пережить смерть Лиама и найти свое счастье. Бросив меня в этом аду. Одну. Разбитую. Неспособную никому рассказать о своих чувствах.

Потому что тогда я разрушу остатки этой чертовой семейки.

Я безумно люблю их и никогда этого не сделаю. Жаль, они любят меня недостаточно, чтобы увидеть, что находится под моей маской.

Маленькая девочка, изнывающая от боли, которая не может выйти из тени.

Они видят лишь злую стерву, манипулирующую всеми вокруг и наносящую удары еще до того, как кто‑то успеет к ней подобраться.

Я машинально смотрю на Оукли.

И он пусть катится к дьяволу.

Я заставлю его жалеть о каждой секунде, что он меня ненавидел, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Никто не произносит ни слова, но я ощущаю на себе злой взгляд Дилан. Я собираюсь выколоть ее чертовы глаза, но к нам подходит отец.

– Простите, что опоздал. – Он нервно посмеивается. – Как‑то слишком тихо для вечеринки. Все в порядке?

То, что он вообще пришел, уже удивительно.

Ни для кого не секрет, что на работе отец проводит больше времени, чем со своими детьми. Поэтому Джейс всегда был для меня бо́льшим авторитетом, нежели он.

– Что ты тут делаешь?

Хорошо, что папа догадался не приводить свою девушку Надю, иначе здесь случилась бы драка.

Он смотрит на Джейса.

– Джейс…

– Я его пригласил, – нервно бормочет Джейс.

Я хочу сказать, что это едва ли можно назвать «приглашением», учитывая то, что это его дом, но сейчас есть вещи поважнее.

Никто не относится к нашему отцу хуже, чем Джейс, поэтому то, что он пригласил его на вечеринку… странно.

Мои глаза впиваются в брата.

– Почему?

– Потому что это твой день рождения. – Он отводит взгляд. – Я хотел, чтобы здесь присутствовали все, кому ты дорога.

И в эту же секунду я чувствую себя самым отвратительным человеком на планете.

Потому что так поступил бы Лиам.

Я не особо горела желанием видеть здесь отца, но то, что Джейс позвонил ему, равносильно тому, как если бы он босиком прошелся по раскаленным углям.

– Оу. – Я перевожу взгляд на папу. – Привет, папочка.

Он расцветает, и его зеленые глаза – такие же, как у Коула и Лиама, – начинают блестеть.

– Привет, милая. – Протянув руку, он гладит меня по голове, так же как в детстве. – С днем рождения.

Я прикусываю язык, не желая напоминать, что день рождения у меня только через три дня.

– Спасибо.

Я не знаю, что значит выражение на его лице.

– Не могу поверить, что тебе восемнадцать. Кажется, только вчера мы привезли тебя из роддома. – Уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки. – Твоя мама… – Папа тяжело сглатывает, не закончив предложение.

Мама всегда хотела девочку.

Ей пришлось родить троих мальчишек, прежде чем ее мечта осуществилась, и, когда это случилось… она чуть не умерла от потери крови во время родов.

К счастью, все обошлось.

И, к сожалению, я успела провести с ней всего восемь лет.

На его лице столько боли, что мне становится тяжело дышать.

– Боже, ты так на нее похожа.

Я замираю. Коул бледнеет. У Джейса начинают ходить желваки.

До того, как влюбиться и уехать жить в Америку вместе с нашим отцом, мама была невероятно красивой и талантливой актрисой в Болливуде. Ее идеальная загорелая кожа, большие и глубокие карие глаза, выраженные скулы, немного приподнятый нос, длинные темные волосы, полные губы и сияющая улыбка делали ее совершенством.

Я считаю, что мне повезло унаследовать ее внешность, и, будьте уверены, я использую ее себе на пользу.

Красивым девочкам живется легче.

И, несмотря на то, что сделала моя мама… я знаю, она хотела для меня только лучшего. И чтобы я была умнее и сильнее, чем она. И поэтому – как мне кажется – она заставила меня пообещать, что я никогда не влюблюсь.

Никогда не позволю мужчине украсть свое сердце, потому что в конце концов он разобьет его и уничтожит меня.

Мужчины токсичны, и они не приносят ничего, кроме вреда. Но можно использовать их во время того, как они пользуются тобой, и высосать из них все, что только возможно, пока не стало слишком поздно.

Прочистив горло, папа достает из кармана пиджака коробочку для украшений.

– У меня есть кое‑что для тебя.

Я стараюсь скрыть свое раздражение, принимая коробочку из его рук. За все эти годы он уже подарил мне кучу золота и бриллиантов. Я не хочу еще.

Собираюсь открыть коробочку, но он меня останавливает.