Советы юным леди по безупречной репутации
– Все это настолько прекрасно, что кажется ненастоящим, – сказала Элиза, поведя рукой в жесте, охватывающем платья, дом, всю полноту изменений в их образе жизни. – У тебя такое же чувство?
Маргарет фыркнула, вернувшись из царства грез.
– Пожалуй, я бы с тобой согласилась, если бы не постоянные письма от наших матерей, – ответила она. – И если бы не Винкворты.
Винкворты были их соседями по Кэмден‑плейс: миссис Винкворт, неустанно карабкающаяся по социальной лестнице, ее муж адмирал Винкворт, угрюмый джентльмен без каких‑либо выраженных особенностей, и их дочь мисс Винкворт, самая молчаливая юная леди из всех, с кем Элиза когда‑либо встречалась. Маргарет с первого взгляда яростно невзлюбила все семейство.
– Миссис Винкворт – одна из центральных фигур в батском обществе, мы должны приложить хоть немного усилий, чтобы ей понравиться, – напомнила Элиза.
– Усилия – как это гнусно, – мрачно откликнулась Маргарет.
Закутавшись в плащи, подруги вышли из дома, их сопровождал лакей Стейвс. Прогулки пешком по холмам Бата были затруднительны и потому редки. Но поскольку многие значимые здания находились неподалеку, можно было и пройтись, а в случае дождя нанять паланкин или кеб. Новые бальные залы, расположенные в отстроенной недавно верхней части города, представляли собой величественный комплекс зданий с бальным залом в сто футов длиной, концертным залом и салоном для игры в карты. Все помещения были уставлены вычурной мебелью и освещались хрустальными люстрами под высокими потолками.
Войдя внутрь, Элиза с интересом огляделась, поскольку слыхала, что на стенах висят портреты кисти Гейнсборо и Хоара. Но сразу от входа ее и Маргарет повлекла за собой толпа, а потом на них набросилось семейство Винкворт. Во внешности всех троих было нечто явственно овечье: миссис Винкворт – миловидная овца, мисс Винкворт – нежный ягненок, адмирал – угрюмый баран, напрочь лишенный обаяния.
– Добрый вечер, миссис Винкворт, – сказала Элиза, скрывая раздражение за восторженным тоном.
– Вам следовало нас известить, что вы собираетесь на сегодняшний концерт, – пожурила их миссис Винкворт. – Мы бы вас сопроводили.
Именно поэтому Элиза не уведомила соседей.
– Приношу извинения, – сказала она.
– Пойдемте, вы должны присоединиться к нашей компании, мы все собираемся в Восьмиугольной комнате, – позвала их миссис Винкворт.
Маргарет многозначительно наступила кузине на ногу.
– Собственно, думаю, нам бы не помешало присесть, – попытала счастья Элиза.
Возможно, это было не слишком мудро – стараться отделаться от миссис Винкворт. Однако ее друзья были не тем кругом общения, который Элиза предпочла бы для себя в Бате.
– Я так надеялась познакомить вас с некоторыми персонами, – настаивала миссис Винкворт.
Стальные нотки в ее медовом голосе так сильно напомнили Элизе миссис Бальфур, что она тотчас сдалась и проследовала в Восьмиугольную комнату, где вошедших окружили гул множества голосов, шуршание множества юбок и сверкание множества драгоценностей. Элиза сделала глубокий вдох, собираясь с силами. Кто‑то мог бы подумать, что положение графини Сомерсет, видевшей столько охотничьих сборищ в Харфилде, сделает ее неуязвимой для подобных волнений. Но она чувствовала себя не по чину среди высокопоставленных пэров, коих старый граф почитал за друзей, и потому этот опыт скорее принизил ее, нежели придал уверенности в себе.
– Леди Сомерсет, мисс Бальфур, могу я представить вам моих драгоценных друзей?..
Называя имена своих знакомых (каждый приседал перед Элизой в глубоком реверансе или отвешивал низкий поклон), миссис Винкворт искусно ухитрилась, не прибегая к прямой лжи, создать впечатление, что она на более короткой ноге с графиней, чем было на самом деле, – видимо, желала себе во благо присвоить частичку чужого статуса. Тем временем Элиза пыталась запомнить имена: мистер Бродуотер в очках, миссис Майклс в огромном тюрбане – и следила за тем, чтобы не заламывать от волнения пальцы.
– А это мистер Бервик, наш знаменитый художник…
Элиза с неподдельным интересом перевела взгляд на упомянутого джентльмена.
– Миссис Винкворт, вы мне льстите, – сказал он, неубедительно изображая скромника и кланяясь Элизе. – Вы ничуть не лучше мистера Бенджамина Уэста (это президент Королевской академии, леди Сомерсет) – он, к моему смущению, поет мне хвалы при каждом удобном случае.
Услышав эти самодовольные речи, Элиза утратила к художнику интерес.
– Позвольте выразить глубочайшую печаль по поводу вашей утраты, миледи, – продолжил мистер Бервик. – Хотя мы, художники, остро сопереживаем другим людям, однако я и вообразить не могу, какие чувства вы испытываете.
Элиза искренне понадеялась, что ему и правда не хватит воображения.
– Да, мне пришлось очень нелегко, – солгала она.
Присутствующие забормотали слова сочувствия.
– Вы могли бы немного отвлечься, что возымело бы целительное действие, – сказал мистер Бервик. – Сочту за честь написать ваш портрет. Сейчас мне позирует мадам Каталани[1], но ваш портрет – еще более высокая привилегия для меня. Трагическая элегия вдовьей печали…
Он устремил взор вдаль, словно пытался представить эту картину.
– Сомневаюсь, что это было бы приемлемо, мистер Бервик… – сварливо начала миссис Винкворт.
– Мои дорогие, леди Сомерсет, мисс Бальфур, вы выглядите божественно! – Леди Хёрли прибыла как раз вовремя, чтобы остановить миссис Винкворт на полуслове.
Она приветливо сжала руку Элизы – сама будучи леди, сочла это допустимым, хотя они встречались лишь трижды. Миссис Винкворт смерила ее ревнивым взглядом.
– У вас очень красивые серьги, – сказала Маргарет.
Леди Хёрли – одетая сегодня в платье из рубинового бархата, со вкусом отделанное серебристой тесьмой, – была миловидная вдова неопределимого возраста, обладательница жизнерадостного нрава и поистине роскошного бюста.
– Ах, эти безделушки? Подарок покойного мужа. – Леди Хёрли грациозным жестом отмахнулась от комплимента бриллиантам размером с мускатный орех. – Должна сказать, так приятно видеть наконец, что залы заполнила публика.
– Бесподобно! – с жаром поддакнул мистер Флетчер.
Этот привлекательный джентльмен, моложе леди Хёрли по меньшей мере лет на десять, был ее галантным кавалером и всюду следовал за ней по пятам, выказывая безграничную преданность.
– Бату едва ли не угрожала опасность стать немного пресным, вы не находите? – спросила леди Хёрли, не обращаясь ни к кому конкретно.
[1] Анджелика Каталани (1780–1849) – итальянская певица. Ее выступления шли с огромным успехом по всей Европе. – Здесь и далее примеч. перев.
