Стрела времени. Прошлое, которого не было

– Мы этого не знаем!

– Но это вполне может быть! Ты же сам говорил! И тут же приходит просьба о помощи из этого же квадрата. Да императорские космолёты будут здесь через пять минут! Ты это понимаешь?

– Да всё я понимаю, не глупее тебя, но биолог говорит, что корабль прилетит, и Брайан спокоен, значит, корабль и так прилетит.

– И что? Действия профессионалов, конечно, можно предсказать, но мир полон любителей. Как хочешь, а корабль надо ремонтировать. Или ты решил заделаться земледельцем на проклятой богами планетке?

– Как? Как ты его починишь? Ты сам‑то видел? Насквозь светится! Как не развалились, когда садились, не пойму!

– Вот не развалились же, значит, можно что‑то сделать! – убеждал помощник капитана. – Нельзя отказаться от решения проблемы только потому, что ты страшишься ответа.

– Я боюсь! – заорал Александр, сжимая мощные кулаки. – С чего ты это взял? Ты что, дурной? Я что, против того, чтобы улететь? Но как мы полетим, ты сам‑то понимаешь? – пытался не сорваться на крик капитан. – Корабль дырявый, топлива у нас нет практически.

– Да ерунда это всё! Значит, нам нужно искать альтернативные варианты топлива или новый корабль. Сам подумай, если бы у нас всё было, где бы мы это всё держали? – пошутил Тенгел.

– Альтернативные варианты! Ага, дровами растопить или углём, а то я ещё читал, в старину на атомных двигателях летали. Совсем сдурел! Где мы здесь белый фосфор возьмём? А если и найдём где‑то, как очистим до нужной степени? С ума сошёл! – капитан покрутил пальцем у виска.

– И что же ты предлагаешь, вот так остаться здесь и жить, что ли? Александр – первооткрыватель планеты Дюмеринг! Нас 20 человек. Да их 22. Круто! Мы легко заселим её так примерно лет через несколько тысяч. При условии что как‑то решим проблему кровосмешения и чрезмерно низкого генетического разнообразия, которое многократно повысит уровень риска различных генетических заболеваний и отклонений. И хотя все наши потомки, в принципе, будут уже дауны, они построят космические корабли и полетят на битву с императором. Это при том условии, что сами мы будем жить вечно. Нет, я, конечно, понимаю, что бессмертный считается таковым лишь потому, что ещё не умер, и в принципе, то же может сказать о себе всякий смертный… пока, но всё‑таки?

– Да не горячись ты, надо проработать все варианты. Мы сильно лоханулись и не можем больше ошибаться! Не имеем права! А ещё мне всё время кажется, что Брайан что‑то скрывает.

– Креститься, креститься надо, – огрызнулся Тенгел. – Да, я согласен с тобой, что он нам не всё сказал, но что это меняет? Что мы можем сделать сейчас? Вот что важно! Самое страшное для нас – это если он успел до уничтожения корабля отправить наши координаты. Тогда императорские солдаты будут здесь со дня на день. А чем мы их встретим? У нас и зарядки мало, леший подери, и прорехи везде.

– Да нет. На мой взгляд, это как раз могло бы нам на руку сыграть. Ну сам посуди, послал он координаты, а потом корабль взрывается, и они на радарах видят – корабля нет. Думают: молодец, капитан, выполнил свой долг до конца! Слава ему и так далее, нафига им лететь к чёрту на кулички. Космолёта‑то нет. Или ты думаешь, он знал, что мы разгружаться будем? Маловероятно, мы могли и не успеть или вообще бы не стали, нет, я в это не верю. Но он точно ведёт свою игру.

– Я согласен, всё может быть. Конечно, он не всё сказал.

– Он вообще, можно сказать, ничего не сказал.

– Он наверняка знает что‑то ещё.

– Только мы не знаем точно, ЧТО он ещё знает. И не знаем, как заставить его рассказать это.

– Но если задавать правильные вопросы, может быть, мы сможем узнать что‑нибудь очень важное.

– Но мы не знаем этих вопросов! Да ты поставь себя на его место!

– Ну, я бы чего‑нибудь придумал.

– Вот, а я о чем, он чего‑то придумал, и мы об этом не знаем.

– Так ведь он ничего сделать не может, он же под охраной надёжной, я около него Игоря поставил, уж он не упустит.

– Игорь – это, конечно, хорошо, но что если Брайан уже сделал что‑нибудь?

– Да? И что же? Что он мог сделать? – замотал головой Тенгел. – Он на нашем корабле. Нигде не был.

– Может быть, может быть. Всё равно что‑то здесь не так. А вот смотри, капитан Брайан, например, мог передать, что мы сели на планету, ну координаты её, ну то, что мы пошли на штурм, ну, что наш корабль прогрызен, но он не мог передать, что мы не улетели с планеты. Вспомни, он говорил, что мы «хотели их бросить», значит, он предполагал это с самого начала. Теперь смотри, мы их выгрузили сели на их корабль и смотались, а корабль он взорвал. Так?

– Ну так, – пожал плечами Тенгел.

– Он должен был просить о помощи или там забрать с неисправного космолёта, на котором улететь не могут. Понял? Он это всё просчитал давно, у него было время, пока мы мотались целую неделю.

– Ничего не понял! Ну, допустим, за ними прилетят, и что? Я же тебе и говорю: надо быстрее сматываться!

– А то, что они не знают, что МЫ – здесь остались, – Александр подчёркнуто растягивал слова.

– Предлагаешь захватить ещё один кораблик? – в глазах Тенгела вспыхнули весёлые зелёные искорки.

– Дошло наконец‑то! Слава богам! А для гарантии я предлагаю послать сообщение с просьбой о помощи, ну, что‑нибудь такое неразборчивое, ну, там, радисты сообразят конкретно. Ну и тогда уж точно прилетят.

– Эк тебя зацепило, прилетят не прилетят. Что они, грачи, что ли? Я тут с Тарасом говорил на одну тему – он согласен, что звёздочка наша вполне может всё подряд глушить. Ты думаешь, почему они нас вдруг потеряли? Сам посуди, неделю никак отстать не могли, и вдруг как корова языком слизнула. По‑моему, на императорском корабле маяк должен был быть, или капитан постоянно им сообщения слал – хотя это и маловероятно. А когда мы к звезде приблизились, она своим излучением нас закрыла, помнишь, ты сам ругался, что аппаратура полетит? Аппаратура‑то, слава богам, выдержала, но вот сигнал пропал. Они его просто не услышали. Ну, чего молчишь? Не согласен?

– Не знаю. Подумать надо.

– Чего тут думать? Ну, ты же сам знаешь: отследить космолёт, который ушёл через гиперпространство, невозможно. А они нас находили. Так?

– Ну, так.

– Значит, был сигнал?

– Может быть.

– А теперь не видят. Так?

– Может, и не видят, а может, ждут чего. Да и корабля ихнего нет.

– А чего им ждать? Мы здесь уже три дня торчим.

– Да не знаю я, – взорвался капитан, – чего прицепился! Не знаю!

– А я тебе говорю, они нас здесь не слышат!

– Хорошо: не видят, не слышат; чем мы рискуем, если они нас не слышат, посылаем сигнал – вдруг кто прилетит. Согласен?