Судьба империи. Враг у ворот

– Командир, магистра армии, да еще и овеянного такой славой, убить не так просто, как хозяина какой‑нибудь сиракузской таверны… – попытался возразить Луций.

– Не так просто, но возможно! И императоров убивали, и полководцев, и сенаторов, и наместников провинций, – отверг его доводы Гауденций. – Но я больше ничего не могу сделать. Идемте, нужно поужинать и разместиться на ночлег, а завтра выдвигаемся обратно.

Деметрий, Луций и Виталий молча последовали за ним. Мысли о еде после столь долгой и тяжелой дороги должны были радовать, но выражение лиц было угрюмым. Они вроде и сделали то, что должны были, но как будто не довели дело до конца. В воздухе витала тревога. Гауденций переживал за отца, солдаты – за своего командующего, а на Виталия, связывающего будущее Рима исключительно с выживанием полководца, давил груз знаний о том, что обязательно должно произойти, если он не вмешается. Виталий сделал то, что планировал, но будет ли этого достаточно?..

Тем временем магистр армии Флавий Аэций в сопровождении личной охраны и младших офицеров, а также друга и соратника Марка Авита, представителя галло‑римской аристократии и главного дипломата западноримского двора, неторопливо ехал по Марсовому полю. Его одолевали тревожные мысли. Он был искренен, когда высказывал сыну и прибывшим с ним людям сомнения относительно намерений Валентиниана, но не мог полностью исключить такое развитие событий. Тем более буквально вчера ему донесли, что на пиру император, перебрав вина, объявлял гостям и придворным о том, что, дескать, все время его пребывания у власти – это лишь игра, а его настоящее правление начнется завтра. То есть сегодня. Люди Аэция сочли, что речь шла о возможной отставке полководца, справедливо заметив, что ни в ком другом император не мог бы видеть угрозу своей власти, о чем они ему и сообщили. Впрочем, «сегодня» стремительно приближалось к завершению, поэтому Аэций уже мысленно списал слова Валентиниана на ударившее в голову вино. Но вот история, произошедшая на Сицилии, не могла быть списана на одно лишь вино, иначе не погибли бы случайные свидетели. Это действительно похоже на работу императорской тайной службы. Аэцию казалось, что она утратила свое влияние еще при прошлом императоре – Гонории. Попытки ее реорганизовать делала Галла Плацидия, мать Валентиниана, фактически правившая вместо сына до своей смерти, но, насколько он знал, ей не удалось добиться в этом деле серьезных успехов. Или все‑таки удалось?

– А ты что думаешь, Марк? Убьет он меня или все‑таки поостережется? – Аэций только что поделился новостями с Авитом и теперь гадал, насколько вероятным сочтет подобное развитие событий один из его ближайших помощников.

– Я не пророк, магистр, но не могу не заметить, что действия нашего императора порой сложно объяснить с позиций разума. Им движут эмоции и пороки, зависть и злоба вполне могут подтолкнуть его к тому, о чем вас предупреждал Гауденций, – ответил он.

– Может, вы все и правы. Что ж, завтра же усилю охрану ветеранами из числа как варваров, так и римлян. К счастью, за годы службы империи я приобрел много достойных соратников, которым могу доверить свою жизнь.

– Магистр Аэций, к нам приближаются всадники.

Один из сопровождавших полководца воинов указал вперед. Там действительно горели три огонька факелов и слышался конский топот. Всадники явно направлялись к ним. Аэций остановил коня.

Подъехавшие оказались из числа дворцовой стражи.

– Приветствую вас, магистр Аэций! Император приказывает вам немедленно прибыть во дворец.

– Во дворец? Сейчас? Он лично отдал этот приказ? – с сомнением спросил Аэций.

– Да, магистр. Поторопитесь, он ждет вас.

С этими словами гонец императора и его сопровождающие развернулись и вскоре скрылись за поворотом.

Полководец вздохнул, его взгляд устремился в ночное небо.

«Неужели это случится прямо сейчас?..» – пронеслось у него в голове.

– Аэций, ты же не собираешься туда ехать?

На лице Марка Авита читалась тревога. Он попытался заглянуть другу в глаза, даже обратился к нему по имени, хотя обычно на публике называл его не иначе как магистр или господин.

– Император приказывает прибыть немедленно, я не могу проигнорировать его распоряжение, – ответил Аэций.

– Но ты же понимаешь, что это ловушка? Сперва сообщение о его бахвальстве на пиру, затем приезд твоего сына с предупреждением, а теперь внезапное приглашение нанести ему ночной визит… До этого момента я тоже сомневался, но теперь все ясно: что бы ни послужило тому причиной, он решил тебя убить, и сделать это он собирается сегодня. С охраной тебя во дворец не пустят, оружие отберут на входе, стража наверняка подкуплена. Живым ты оттуда не выйдешь.

– Нет, друг мой, обещаю тебе, я не умру сегодня. – Аэций намотал на кулак поводья и повернулся к стоящему рядом всаднику: – Езжай на виллу Майориана, комита доместиков, и приведи его к фонтану у Палатина. Скажи, что дело не терпит отлагательств.

– Да, магистр! – Воин отсалютовал командиру и умчался вдаль.

– Ты все‑таки решился? – спросил Авит.

– Нет, я все еще не собираюсь его свергать. Но и убить себя тоже не позволю. А сейчас мне нужно заехать домой, чтобы подобающим образом одеться для визита во дворец.

Через полчаса Аэций и его свита уже подъезжали к величественному Палатинскому фонтану. Вскоре показался и отправленный Аэцием всадник, с ним был молодой статный офицер.

– Приветствую, магистр! Жду вашего приказа, – отсалютовал он полководцу.

– Дело срочное. Нужно заменить дворцовую стражу. Всю. Немедленно. И постарайся сделать это тихо. Поставь тех, кому доверил бы свою жизнь. И мою.

– Будет сделано, магистр. – По лицу Майориана было видно, что приказ Аэция его удивил, но он полон решимости в точности его исполнить.

– И да, если знаешь, что кто‑то из доместиков не любит императора, этих ставь в первую очередь.

Комит доместиков коротко кивнул и уехал. От Аэция и Авита не скрылась хитроватая улыбка, на мгновение появившаяся на его лице. Через некоторое время со стороны дворца послышался топот ног, мелькнули огни факелов, и все стихло. А вскоре к фонтану, уже пеший, подбежал Майориан.

– Сделано, магистр! Всех, кто стоял на страже, – у ворот, входов, внутренних дверей – под разными предлогами отправил обратно в казармы. Вместо них поставил тех, кого лично знаю, с кем служил под вашим началом. Это центурионы и ветераны первой когорты, не дрогнувшие перед гуннами Аттилы, не раз побеждавшие франков и готов и недавно зачисленные на почетную службу в императорской гвардии. Они вас не подведут! А тех, кто нес караул в тронном зале, сам император отослал еще до наступления темноты.

Отдышавшись, он внезапно поднял взгляд на Аэция и торжественно провозгласил:

– Да здравствует Цезарь!

– Да здравствует… – подхватили было всадники охраны магистра, но под пристальным взглядом полководца тут же замолчали.

Марк Авит засмеялся, а на лице Майориана отразилось непонимание:

– Вы же собираетесь лишить власти этого распутного мерзавца, разве не так?