Судьба империи. Враг у ворот

Виталий окинул взглядом трех внимательно смотревших на него людей, затем покрутил головой и потер рукой глаза. Люди и небогатая обстановка дома Афрания никуда не делись.

– Да. Ну, в общем, для начала… На меня напали не разбойники‑варвары. Это были римляне, и интересовали их не товары, а жизнь моего отца.

Луций удивленно поднял брови:

– Ты же говорил, он год назад умер?

– На самом деле несколько позже. Простите, я едва выжил, не знал вас и не мог сразу довериться. Но сейчас вижу – вы не из тех, кто чуть меня не убил.

– Так что случилось? Кто на тебя напал и почему?

– Все началось около двух недель назад. Мы с отцом, как обычно, выгружали товары для одной таверны в Сиракузах: вино, мясо, овощи, фрукты. В таверне сидели несколько человек, похожих на солдат, – легионная выправка, мечи у пояса. Но эти люди были одеты как обычные горожане, причем не из бедных. Они много пили, в итоге у них возник конфликт с одним из местных завсегдатаев. Тот, будучи пьяным, подходил ко всем и просил налить ему, победителю гуннов, вина, в знак признательности, чтобы он мог выпить за Рим и за Флавия Аэция, своего командира. Уж не знаю, правда ли он был из недавно вышедших в отставку ветеранов и сражался на Каталунских полях или же просто придумал удобный повод бесплатно выпивать, но это его и погубило.

Когда он подошел к тем солдатам, один из них посмеялся над ним, сказав, что тот и гуннского ребенка победить бы не смог. Оскорбленный пьяница полез в драку, но один из солдат, по‑видимому, их командир, оттолкнул его и жестом приказал подчиненному сесть на место. «Думаю, ты свое на сегодня уже выпил, уходи», – сказал он. Пьяница, однако, уходить не собирался: «Да как вы смеете так со мной обращаться! Я лично знаю Флавия Аэция, я был его ближайшим помощником в войне с гуннами. Да я, можно сказать, Рим спас…»

Солдат, посмеявшийся над ним, вновь решил вступить в разговор: «Иди отсюда, пока мы тебе глотку не перерезали. Ты просто жалок, я уверен, что никаким помощником у Аэция ты не был. А если и был, то тебе это не поможет, потому что дни Аэция сочтены».

Тут резко вскочил командир, он толкнул говорившего в сторону и вполголоса сказал ему, стараясь, чтобы как можно меньше людей услышали его слова: «Заткнись, Марк, или завтра мы сами будем плыть по Тибру с перерезанными глотками».

Пьяница отступил назад, а затем крикнул на всю таверну, указывая на солдат: «Аэцию недолго осталось? Граждане, посмотрите на этих подлецов, они желают смерти величайшему полководцу Рима со времен Гая Юлия Цезаря!»

Первый вступивший с ним в конфликт человек тем временем вновь подал голос: «Он всего лишь обычный солдат, а возомнил себя равным Цезарю! Да, его дни сочтены! Скоро ты лично в этом убедишься…»

Командир подскочил к нему и резко схватил за грудки: «Ты что творишь? Заткнись! И уходим отсюда!»

Пьяница удивленно смотрел то на своего обидчика, то на его командира, то на остальных солдат, молча наблюдавших за происходящим, а потом задал вопрос, адресуя его скорее самому себе, нежели кому‑то из присутствующих: «Заговор? Вы хотите… убить… его? ЕГО? Аэция?»

Командир резко перебил пьяницу: «Ты ошибся, нет никакого заговора, мы не хотим никого убивать. Мы уважаем Аэция не меньше, чем ты. Вот, выпей за него и за Рим». С этими словами он бросил ему мелкую монетку. После этого все его подчиненные резко поднялись и направились к выходу. Шедший последним, тот, кого командир назвал Марком, приблизился к пьянице и сказал: «Не держи зла. Скоро встретишься со своим командиром…» Затем приобнял его и быстро выбежал вслед за остальными. А пьяница резко упал, и тут я увидел, что он захлебывается кровью. Этот Марк ударил его кинжалом точно в сердце…

– Ты тоже думаешь, что они действительно хотят убить Аэция? Но кто они такие, кому служат? Вопросов больше, чем ответов… И что было дальше? – спросил Деметрий. – История ведь явно на этом не закончилась.

– Нет, не закончилась, – ответил Виталий. – В таверне при этой сцене присутствовали, помимо солдат и пьяницы, еще пять человек. Двое приятелей, по‑видимому, моряков с какого‑то торгового судна, обсуждавших, какой груз повезут в Афины, хозяин таверны и мой отец – они договаривались о сроках поставки следующей партии, а также я. Но меня они не видели – я стоял за дверью.

На следующий день одного из этих моряков нашли мертвым в паре домов от таверны. А вечером того же дня мы с отцом пришли к хозяину, чтобы получить от него аванс за очередную поставку. Уже стемнело, но назавтра мы планировали плыть в Остию, и нужно было отвезти груз вина, поэтому зайти за авансом требовалось до отхода. Солдат с факелами мы заметили издалека и едва успели потушить свои. Сперва они постучали в дверь таверны, потом вошли внутрь. Голос одного из них мне показался знакомым – думаю, это был командир тех странных солдат, которые закололи пьяницу. Несколько человек зашли в таверну, через пару минут вышли. А затем двое из них бросили факелы к стене… Деревянное здание занялось быстро и вскоре уже вовсю пылало. Отец сказал, что нам нужно немедленно отправляться на корабль и выходить из гавани с рассветом. Я пришел к такому же выводу – кем бы ни были эти солдаты, за ними явно стоит кто‑то очень влиятельный. А все случилось из‑за пьяной болтовни того Марка.

– Да, выглядит так, будто они решили отрезать уши, услышавшие то, что для них не предназначалось, – покачал головой Афраний.

– Похоже на то, – согласился Виталий. – А утром, когда мы уже выходили из гавани, я увидел в порту этих же солдат, которые явно кого‑то искали. Вместе с ними был их командир и тот самый Марк. Солдаты гарнизона явно ему подчинялись, и как только он заметил на корме галеры моего отца, который отдавал команды рассаживающимся гребцам, солдаты быстро сели в лодку и начали грести к нам. Попутного ветра не было, но мы могли уйти на веслах. Однако отец почему‑то решил поговорить с теми солдатами, в итоге один из плывущих в лодке пустил в него стрелу… Мы пытались помочь отцу, но через пару часов он умер. Наша галера на веслах смогла уйти от преследования, но в итоге разбилась о скалу. Я добрался до берега, не зная, где оказался. Шел много часов, выбрался к реке, брел вдоль нее, ну а затем встретил вас…

– Я знаю, кто это мог быть, – задумчиво произнес Луций. – Тайная служба императора – только они могли бы отдавать приказы местным войскам. Но зачем императору убивать своего лучшего полководца? Он ведь только что спас его и всю империю от гуннов… И потом, на стороне Флавия Аэция армия, его убийство может привести к очередному мятежу, а Валентиниану не на кого положиться, кроме горстки приближенных. Но других вариантов у меня нет. Если бы это были простые наемные убийцы из бывших солдат, они бы не смогли привлечь в помощь воинов из городского гарнизона.

Тут поднялся хозяин дома:

– А я вот догадываюсь, зачем ему это. Во‑первых, кому сейчас верна армия? Правильно, Аэцию. Не императору! Думаете, его устраивает такое положение вещей? Я вам больше скажу – император вынужден прислушиваться к советам Аэция, даже если не согласен с его мнением, потому что преданность армии дает больше власти, чем обладание золотым венцом и пурпурной тогой.

– Откуда такая осведомленность о политических делах, Афраний? Ощущение, что с сенатором говорю, а не с бывшим солдатом, – рассмеялся Деметрий. – Может, тебе в политику податься?