Тайна Зеленой аллеи. Искра души

– Нет.

– Вы знакомы с миссис Долс?

– Мне нравится Эрика.

– Что в ней вам нравится?

– Она добрая.

– Вы с ней общаетесь?

– Нет, но она собирает для меня разбросанные надзирателем фишки.

Приложение: аудиозапись на физическом носителе на двух пленочных кассетах. И так вопрос за вопросом, от которых мог свихнуться и здравомыслящий человек, засыпали акты осмотров пациентов. «Эрика, ты же тоже где‑то здесь. Бинго!» Лицо скривило от провала. В корку дела Эрики Долс была вставлена книга художественной литературы.

– Мне это нравится, – сказал Ким, вытащив из переплета единственный лист краткой анкеты. Имя – Эрика Долс, двадцать пять лет, верит в гипотезы, основанные на галлюцинации, не асоциальна, преобладает латентный характер деградации личности. «Осталось мне поговорить с девушкой». За стеной раздались голоса. Ким заблокировал телефон, и экран погас. Тишина. Волнительное дыхание. Звон каблуков стремительно приближался ближе и ближе, звонче и звонче. Яркий луч охотничьего фонаря осветил пол со стеллажами спрессованной макулатуры. Доктор Митчелл огляделся и вытащил с стеллажа дело, не плотно вставленное в бумажный ряд. В анкете Эрики Долс отсутствовала ее фотография. В пустой рамке портфолио остались лишь следы пятен желтого клея.

Стемнело, но свет в доме Долс не включился. Ким планировал взять у родителей письменное разрешение на встречу с дочерью и попробовать узнать, что она поведала Томасу. Двухэтажный деревянный ветхий дом с небольшим двориком располагался на отшибе пригорода. Длинные толстые лозы дикого винограда расползались по стенам и забору неуправляемой паутиною. После нескольких нажатий на дверной звонок в глубине комнат послышалась мелодия восьмибитной приставки, но дверь никто не открыл. Любознательность распирала гостя. Он ловко перелез через забор, но, услышав шум приближающейся машины, спрятался за сараем. Свет фар уныло светил в щели деревянного забора. Мужчина крупного телосложения, двухметрового роста отворил ворота и заехал во двор на желтом такси с шашкой на крыше и трафаретом на крыле в виде шахматной доски. Водитель без труда вынес на плече из дома большой мешок и с грохотом погрузил его в багажник. Следом за ним закинул мачете, лопату, и тяжелый автомобиль выехал со двора. Ким выждал немного времени, вглядываясь в темноту. После чего зашел в открытые двери дома. Тишина. Деревянные полы периодически поскрипывали, выдавая его негласное присутствие. На кухонном столе томился недоеденный ужин, присохший к тарелкам затвердевшим соусом и сухими макаронами, а кондитерские хлебобулочные изделия активно зацвели темно‑зеленой плесенью. В спальне на втором этаже были разбросаны нижнее белье и простыни, перевернуты все шкафы и книжные полки. Ким посмотрел в окно с видом на другую сторону двора и испуганно пригнулся, увидев возле забора припаркованное желтое такси предполагаемого хозяина дома. Парень спустился на первый этаж, но на кухне уже кто‑то загремел посудой и громко зачавкал. Неожиданный холодный пот пробил защитный барьер антиперспиранта. «Я лучше выйду и позвоню в дверь, не буду пугать хозяина». Ким быстро спустился в подвал, чтобы выбраться на улицу через вентиляционные окна. В подсобке пахло сыростью, экскрементами и биологическим разложением. Осторожно перешагивая в темной кладовке через коробки, банки и бесполезный хлам, освещенный аварийными огнями фосфорных ламп, он залез на токарный станок, чтобы открыть форточку, и вздрогнул. Черные длинные волосы свисали к полу, а тонкие руки, привязанные к батарее, кровоточили на запястьях.

– Что, блядь, за херня! Ты жива? – прошептал Ким и аккуратно спустился обратно на ледяной пол. Он потянул к опущенной голове руку и отдернул ее, представив под черными волосами оскалившуюся девочку из популярного фильма ужасов, но одумался, ведь ужас был явью, и дотронулся до плеча женщины. Она подняла лицо и открыла бешеные глаза, утопленные голодом в череп. Она уперлась в стену, отталкиваясь от пола ногами, что заскользили о кровяную лужу с блеском черноты. Она завыла, затряслась и забилась в истерике.

– Тише, тише, я тебя освобожу, успокойся. Я не причиню тебе зла.

Парень сморщился от запаха дерьма, развязывая капроновый узел на синих руках.

– Ублюдок, да что он сделал с тобой, – возмутился он и обернулся.

Новый хозяин дома быстро спустился на шум по металлической лестнице и, размахивая длинным мачете, прокричал:

– Любовь моя, ты меня зовешь?

Женщина простонала сквозь разбитые, опухшие, синие губы, прижимаясь в ужасе к стене. С талии атласных брюк мужчина вытянул ремень и ударил несколько раз жертву металлической блестящей бляшкой по лицу, оставив глубокую сечку над глазом. Женщина закричала через кляп, вставленный в рот, и снова повисла на батарее без сознания.

– Я еще вернусь, – произнес мужчина грубым басом и разрезал на жертве кончиком острого мачете окровавленную блузку и лямки белого бюстгальтера. Дыхание похитителя участилось сопением заложенных гайморовых пазух. Широкой ладонью насильник сжал грудь женщины и жадно проглотил слюну, так что выпячивающийся, острый кадык на широкой шее опустился и поднялся вверх, как на лифте. – Мне есть что тебе показать, – произнес похититель, поправляя гениталии через штаны. Его ладонь обхватила повисшую голову женщины, как скорлупу от ореха, и широкие ноздри вдохнули запах ее ключиц. В гостиной из телика телеведущий глупого ток‑шоу громко рассказывал о самобытности участников программы проекта «Наедине», где одинокие сердца строят любовь на необитаемом острове. «Блядь, это что, „Итальянский Джалло“ тут снимается? Я не пойму. Может, сейчас режиссер прокричит „Стоп, снято“ и включится свет?» – спросил Ким сам себя. Над головой в кухне бродили тяжелые шаги здоровяка, гремела посуда и шумела в сместителе вода. Впитывая чакрами атмосферу «американского слэшера», Ким приоткрыл дверцу старого холодильника и подполз к женщине, уже не замечая неприятного запаха.

– Очнись. Поговори со мной, не молчи. Очнись. Я помогу тебе, – шептал парень, развязывая зубами веревку. Женщина глубоко вздохнула, освобожденная от тряпки во рту.

– Он убьет тебя. Он убил моего супруга, – изнеможенный голос боли и ненависти заговорил в ледяной груди.

– Не нагоняй ужаса, и так страшно пиздец как. Эрика ваша дочь?

Помятая фотография девушки развернулась дрожащей рукой перед отекшими от слез глазами матери.

– Да, – простонала она через боль и бессилие.

– Она в больнице доктора Брауна?

– Нет, в клинике Имени Оцвела.

Руки женщины, как конечности манекена, обессиленно упали на пол.

– Я не чувствую пальцев, – произнесла она еле слышно.

– Когда вы видели дочь?

– Два месяца назад. Нам ограничили встречи. Так как методику лечения нельзя прерывать, а нашу девочку должны были вот‑вот выписать.

– Ночью я наведаюсь еще раз к доктору Митчеллу и проверю эту информацию.

– Служба спасения, чем я могу вам помочь? – произнес оператор в динамике телефона.

– Дом имени Долс, район старого пригорода, в конце сквера Надежды, мужчина убит, женщина ранена, помогите, убийца в доме, мы в подвале, – проговорил быстро парень полушепотом.