Талисман
– Как бабки старые тут сплетни собираете! – На Зотова было страшно смотреть. – Во‑первых, Мария Николаевна Смирнова – моя сестра. – Парни сначала обменялись удивленными взглядами, а затем пристыженно опустили головы. – Во‑вторых, насчет Сорокина. Это ваша благодарность за то, что она пытается вас из задницы вытащить? Если еще раз услышу что‑то подобное в адрес директора или узнаю, что вы ее в таком ключе обсуждаете – оставлю сидеть на скамейке запасных до конца сезона. Все меня поняли?
Нестройный хор голосов ответил «да».
– А сейчас все закрыли рты и пошли разминаться!
Дима окинул осуждающим взглядом товарищей по команде, но воздержался от дополнительных реплик, чтобы еще больше не расстраивать парней.
Маша
Маша сразу обратила внимание, что интерес у Игоря Валентиновича вызывает не только и не столько хоккейный клуб, сколько она сама.
Со своей стороны Смирнова, полностью сосредоточившись на работе, деликатно давала ему понять, что ни о каких романтических отношениях не думает.
Да, за то время, что они провели за совместными обсуждениями проектов, составлением контрактов и общением с новыми, «безопасными», как уверял Сорокин, партнерами, она стала относиться к нему с меньшей настороженностью.
Игорь подкупал манерами, обращением, сдержанностью, вежливостью и умом.
На встречах он всегда был деликатен: интересовался, все ли у нее в порядке и чем он может помочь. Беспокоился за Машу, если вдруг что‑то шло не так и она начинала переживать.
В общем, устоять перед его знаками внимания было практически невозможно. Но пока Смирновой это удавалось. Вероятнее всего, благодаря тому, что голова у нее была забита совершенно другими вещами.
Сорокин привел в клуб и знакомых рекламодателей, с которыми в кратчайшие сроки были заключены договоры. И довольно скоро баннеры заказчиков появились на пустовавших до этого бортах ледовой арены.
С появившихся в клубе денежных средств Маша начала перекрывать задолженности, оставленные в наследство от Шилова. Часть бывших партнеров согласились продолжить сотрудничество на условии предоставления гарантий.
Вопросы с группой поддержки также разрешились. Смирнова, как и обещала, повысила оклад участниц, а руководительница чирлидеров пригласила новеньких девочек и плотно взялась за репетиции.
Следующим, морально тяжелым для всех шагом стало прекращение контрактов с частью игроков «Талисмана». Маша пригласила в кабинет обоих тренеров. Вместе они изучили статистику прошедшего сезона и последних игр и пришли к выводу, что часть ребят является для команды балластом.
Паша сделал ей большое одолжение, самолично взявшись озвучить перед парнями фамилии тех, с кем им предстояло попрощаться.
Затем им пришлось уделить не меньше двух недель на то, чтобы подобрать игроков, которых они, наоборот, хотели бы видеть в команде. Встретиться, обсудить перспективы сотрудничества и предложить достойную заработную плату, которая благодаря совместным стараниям Смирновой и Сорокина значительно возросла.
Не забыла Маша и про стареньких членов «Талисмана» – их зарплаты увеличились в полтора раза. Примерно на столько же улучшился их боевой настрой во время игр и тренировок.
Паша отмечал, что работать ему стало легче, поскольку пропало прежнее разгильдяйство и парни стали ответственнее относиться к своим обязанностям.
За всеми приятными моментами Маша не забывала разбираться и с сохраняющейся проблемой: репутацией клуба. Выйти на пресловутого Шилова у нее не получалось, поскольку все, у кого могли быть его контакты, как один, уверяли, что его уже давно нет в стране. И, покидая родину, предусмотрительный спортивный директор не забыл подтереть старые связи.
Но больше всего Смирнову волновал член совета директоров Юрий Ходков, с легкой руки которого на должность управленца и был посажен Шилов. Помимо этого, ей не давал покоя вопрос, как возможно, что все руководство клуба закрывало глаза на беспредел, творившийся здесь последний год.
Однажды утром во время изучения старых смет Смирнову ждал очередной неприятный сюрприз.
В папке с договорами за апрель этого года нашлось два заказа, сформированных одним числом. Сначала из‑за даты Маша подумала, что это копии одной и той же сметы, пока случайно не бросила взгляд на итоговые суммы.
Смирнова пробежала глазами список в одной заявке. Щитки, краги[1], налокотники, шайбы, шнурки, ленты… В количестве, пополняемом ежемесячно и приближенном к реальному. Во второй смете значилось все то же самое, только умноженное на три.
Маша перепроверила документы, решив, что перепутала год, месяц или что‑то еще. Она метнулась к папкам с заявками за другие месяцы и обнаружила, что в январе, феврале и марте имелись точно такие же задвоенные сметы, различающиеся количеством инвентаря и итоговой стоимостью.
Смирнову обеспокоило даже не то, что кто‑то явно неплохо заработал на поддельных заявках, сколько уверенно красовавшаяся как на оригинальных, так и на липовых документах подпись брата.
* * *
– Маш, сколько еще раз я должен сказать, что не имею к этому никакого отношения?
Спустя полчаса Зотов сидел в кабинете Смирновой и с озадаченным видом изучал найденные ею документы.
– Вот эти – да, согласен. Я даже помню, как их подписывал. Точно такую же заявку мы с тобой недавно оформляли. А тут… Восемьдесят щитков? Мне их солить, что ли?
Маша стояла, скрестив руки, и молча переводила взгляд с брата на лежавшие перед ним документы и обратно. Зотов посмотрел на нее и устало вздохнул:
– Да говорю же, я это не подписывал. И вообще, – он пристальнее присмотрелся к подписи, – похоже, что она подделана. Маш, – Паша снова поднял взгляд на сестру, – это было всего однажды и сто лет назад. Я уже тысячу раз успел о том случае пожалеть. Неужели после того, как мне прилетело, ты думаешь, что я снова буду промышлять подобным?
Маша задержала на нем неуверенный взгляд, после чего села в свое кресло.
– Паш, посмотри на меня и скажи, что ты ничего об этом не знаешь, – умоляюще произнесла она.
Зотов выпрямился и серьезно взглянул на нее:
– Маш, я не знаю, что это и откуда взялось.
Смирнова вздохнула. Она верила брату и чувствовала себя отвратительно, заставляя его оправдываться.
[1] Хоккейные перчатки.
