Терадорн

– А кто на этих портретах?

– Ваши предки.

– А почему я о них ничего не знаю? Почему моим братьям преподают семейную историю, а мне нет; потому что я девочка?

– Придёт время, и вы сами всё поймёте. Я просто служанка. Больше вашего мне не положено знать.

– О нет. Я думаю, ты знаешь больше, чем говоришь.

Служанка только вздохнула и вывела Мирру из родословного зала. Она повела её по длинному коридору, ведущему в спальные покои. Вокруг стояла такая тишина, что раздавались только шлепки босых ног любопытной девочки:

– Ну а всё же, почему так тихо?

– Ваш отец срочно созвал Совет.

– Что‑то случилось?

Служанка посмотрела на Мирру и погладила её по голове.

– Всё будет хорошо, моя милая, – тихо сказала она, аккуратно поправляя девочке локоны. – Мы все на это надеемся.

Девочка вопросительно посмотрела на свою собеседницу в фартуке, но по тому, как та отвернулась и поджала губы, Мирра поняла, что больше она ничего выведать не сможет.

 

В зале Совета собралось столько народа, что если бы вошло ещё несколько человек, непременно началась бы давка. В центре зала стоял серебряный трон, к которому вели пять ступеней. Не смотря на обилие малахита, Зелёный трон был груб и угловат и казался большего размера, чем следовало.

На троне сидел Зарг и внимательно разглядывал гайтов, прищурив глаза. Левой рукой он теребил бородку, а правой гладил малахитовый набалдашник своей трости. Эта трость никогда не покидала зал Совета. Для неё было специальное углубление у основания первой ступени. Когда король подходил к ней, он со словами: «Моё слово – закон!» – высвобождал трость из лунки и направлялся к трону.

Справа от короля сидел его старший сын Гириадон, семнадцати лет, в чёрном охотничьем костюме с резкими белыми линиями, которые подчёркивали его острое лицо. Вспотевший и уставший, он не успел переодеться – его срочно вызвали на Совет. Для своих лет он отличался высоким ростом и успел прославиться скверным характером.

Слева же от короля сидел его средний, пятнадцатилетний сын Эсигот, голубоглазый и вечно о чём‑то мечтающий. Эсигота никто из гайтов не принимал в серьёз. Они его особо и не замечали, полагая, что с его скромностью и сердечностью Зелёного трона ему не видать. Соответственно и ластиться к нему не было надобности, как ластились к его старшему брату.

Перед троном, на стоящих полукругом удобных стульях, сидели восемь советников короля: гайт Юзар – управляющий южной частью Гайтигонта – сухощавый старичок с подслеповатыми глазами; гайт Сирий – управляющий северной частью – чьи выкрашенные в жёлтый цвет волосы и вычурные украшения с жёлтыми камнями не уставали давать повода для насмешек и сплетен; гайт Зикс – управляющий западной – любитель философии и примирения враждующих сторон; гайт Вальсарий – восточной – «жирная королевская подлиза», как его прозвали гонты. А также: гайт Гротор – ведающий делами Мрачной Пустоши – высокий мужчина тридцати семи лет с уродливым шрамом на щеке, чьё гайтовское происхождение многие придворные ставили под сомнение; гайт Авриг – представитель Белого Мира – выступающий за гармонию, мир и справедливость; гайт Вигий – хранитель истории Гайтигонта – темнокожий мужчина с суровым лицом, верящий только документам и фактам, и гайт Рогус – управляющий запретными лесами и Границей – самый бесхитростный член Совета.

Позади них стояли именитые гайты королевства, разодетые в свои лучшие наряды и фамильные украшения. Но можно ли было назвать это «Советом»? Король принял решение, которое не сможет оспорить ни один советник, а если посмеет – непременно поплатится. Подобные Советы состоялись при Зарге чтобы пустить пыль в глаза как гайтам, так и гонтам. Со дня своего восхождения на трон Зарг сам принимал судьбоносные решения, с которыми вынуждал соглашаться советников под страхом смерти или изгнания. При предыдущих правителях всё решалось путём честного голосования, но… эти дни остались далеко в прошлом.

Гайты переговаривались, горячо жестикулируя, пока не услышали три хлопка королевского писаря. Все умолкли и повернулись к трону. Король кивнул писарю – тот сел за стол и взялся за перо.

– Жду вашего слова, советники, – в голосе Зарга просквозило хладнокровие. – Гайт Авриг Эллигтор, представитель Белого Мира, ознакомьте нас с принятым вами решением.

Авриг тяжело поднялся на свои старые ноги и направился к трону. Он остановился у первой ступени, поклонился королю и повернулся лицом к ожидающей публике.

– После долгого разбирательства дела, взвесив все «за» и «против», королевский Совет принял решение привести приговор в исполнение, – объявил он.

Авриг не смог продолжить: гайты зашептались. Авриг поднял руку, желая успокоить собравшихся, но гайты всё не умолкали. Королевский писарь встал из‑за стола и хлопнул в ладони три раза. Наступила тишина.

– Ничего не должно угрожать стабильности и мирному течению времени в нашем королевстве и за его пределами, – продолжил представитель Белого Мира более уверенным голосом. – Наша общая задача: сохранять порядок и устранять любого вида угрозу, которая может привести к расколу общества или положить начало войне.

– Но это просто нелепо! – выкрикнул Рогус, вскочив со стула и тряся своей длинной бородой. – Это всего лишь глупое пророчество. Многие из них даже не сбывались.

– Либо их неправильно толковали, – вмешался Гротор, скрестив руки на груди.

– Уважаемый Рогус Эллигтор, – обратился к нему Вальсарий, лениво наклонившись вперёд, – в конечном итоге, Совет проголосовал единогласно касательно данного вопроса, или я ошибаюсь?! Мне показать вашу печать на документе?

– Да, я утвердил, но…

– Полагаете, после вашего утверждения уместно произносить «но»? Вы знаете законы и правила, гайт Рогус: после печати ни один документ не может быть оспорен. Вас же никто не заставлял его подписывать! – Вальсарий мерзко оскалился, украдкой взглянув на короля, в надежде поймать его одобрительный взгляд, но король не отрывал глаз от Рогуса.

Рогуса трясло от ярости. Он тяжело опустился на стул и посмотрел на остальных членов Совета, надеясь, что хоть кто‑нибудь поддержит его. Но советники даже не взглянули на него, кроме Гротора с его наглой, однобокой ухмылкой, от которой его шрам на щеке становился ещё безобразнее. Рогус умоляюще посмотрел на своего двоюродного брата Аврига, но и тот опустил голову.

– Продолжайте, гайт Авриг, – обратился король к советнику.

– Королевским Советом решено привести приговор в исполнение завтра, на закате, – он посмотрел на писаря, перо которого быстро скользило по бумаге. Авриг знал, что его выступление останется на страницах истории Гайтигонта; что именно его речь сохранится на бумаге, которая будет покоиться в королевском хранилище документов. Он чувствовал себя разбитым. Он, также, как и брат, был не согласен с приговором. – Согласно нашим законам, приговор обжалованию не подлежит, – заключил он и повернулся лицом к королю. – Ваше величество, – он поклонился королю и направился к писарю.