Терадорн

– Да, мой мальчик. Всё верно.

– А я… а я буду, – Вияс раскинул руки в стороны и выпятил живот, – «Самый Бесстрашный», или нет – «Бесстрашный Дух». Вот! Точно!

Он обнял смеющегося отца так крепко, что тому пришлось насильно ослабить хватку.

– Я думаю, ты скорее будешь «Железные Руки», – Марил хлопнул сына по пузу. – А теперь мне надо развести костёр и нагреть воды. Беги к колодцу, там начинаются поединки. Твоя сестра сегодня борется с Евдианом.

Вияс, ахнув, спрыгнул с отцовских колен и помчался по улице, пробегая мимо домов с кривыми синими окнами, словно наспех сколоченными.

На улицах было людно: кто свежевал скотину на задних дворах, кто катил бочонки с питьём куда‑то по улице, кто украшал входные двери венками из синих цветов. А пожилые жители сидели на крылечках и с умилением наблюдали за происходящим, вспоминая свои юные годы.

Вияс всё бежал, пробиваясь сквозь шумные группы синих штанов и юбок. Наконец, он добежал до улицы Круглой. Она была центром деревни, к которой стекались все дороги Волчьего Духа. В центре Круглой улицы находился главный деревенский колодец. Вокруг него теснилась молодёжь. Одни кричали, выбрасывая руки вверх, другие громко свистели.

Эти поединки проводились на протяжении всей осени. Боролись представители противоположного пола до первой капли крови. Соглашаясь на бой, девушка давала понять, что рассматривает парня как потенциального мужа, и, если она проигрывала бой – выходила за него замуж. И поддавались девушки весьма часто: уж слишком симпатичны оказывались соперники; но бывало и так, что соглашаясь на бой, девушки старались выиграть его во что бы то ни стало, лишь бы избавиться от назойливого поклонника.

– Кто… кто побеждает? – крикнул Вияс, дёргая незнакомца за штаны.

– О, Вияс, дружище. Иди ко мне, – чьи‑то крепкие руки подняли ребёнка.

Только усевшись на мужские плечи Вияс заметил, что это его сосед. Но Вияс забыл даже поздороваться. Он устремил взгляд в центр улицы, где на кинжалах боролась его старшая девятнадцатилетняя сестра. Невысокая и крепко сбитая, она с виду казалась грубоватой, но в её крупных скулах, маленьком рте и раскосых глазах было что‑то манящее.

Садига увернулась от удара своего соперника и подставила ему подножку. Он брякнулся на землю под гул толпы и, еле успев перевернуться на спину, оказался сдавленным её крепкими ногами: Садига взгромоздилась на него, прижав к земле обнажёнными коленями и приставив к горлу кинжал. Мгновение, и на его шее показались капли крови. Евдиан был повержен! Толпа ликовала!

– Сади, ты так никогда не выйдешь замуж, – крикнул кто‑то из парней.

– Это вызов? – Садига окинула толпу взглядом, желая разглядеть крикуна. – А, наглец?!

Раздался дружный хохот. Евдиан смирно лежал на земле, пока Садига наслаждалась своим очередным триумфом, демонстрируя поднятый вверх окровавленный кинжал. А напоследок Евдиан получил от соперницы ещё и крепкую пощёчину, засмотревшись на её подвижную от частого дыхания грудь. Садига встала под громкий смех толпы и отошла в сторону. Увидев в толпе Вияса, Садига отправила ему воздушный поцелуй.

– Садига, – Евдиан тяжело поднялся на ноги и протянул ей свой кинжал.

Садига приблизилась к нему. Она медленно взяла кинжал из рук Евдиана, не отводя взгляда от его потного лица, и выбросила руку вверх, издав звук, похожий на волчий вой. Толпа вторила. Это была очередная победа «Степной Волчицы», и никто из местных жителей уже не помнил, какая по счету.

 

У Границы стояли два путника. Один из них –пухлощёкий юноша в светло‑серой рубашке, разорванной тут и там, и чёрных штанах, казавшихся на два размера больше из‑за витиеватого покроя. Он почесал свою желтоватую голову и вытер рукавом пот с лица.

– Почти пришли. Мы у самой Границы, – он вытянул руку. – Вот за этой красной полосой начинается Странное поле.

– Тигал, я устал, – его щуплый спутник бросил вниз два шлема. Он сам рухнул на землю и распластался на ней.

– Ничего, Медот, успеешь отдохнуть, – ответил Тигал. – Мы в Духе и рану твою вылечим, и поедим, наконец.

Медот задрал ногу и посмотрел на свою перевязанную щиколотку и ободранные разноцветные брюки.

– А как ты вообще попал в отряд, я не видел тебя на Стене? – Медот аккуратно опустил ногу на землю.

– А меня там и не было. Меня освободили от службы, потому что я работал в библиотеке с документами.

– Тогда зачем тебя понесло за Ворота? – спросил Медот.

– Надо было кое‑что туда перебросить, чтобы переписать и изучить, – ответил Тигал. – Я надеялся незаметно сбежать во время похода и вернуться, но не получилось. Я глупость сделал: сказал, что я сын повара и жил до военной службы при дворе. Так эти меченосцы всю дорогу к Долине меня вопросами доставали о всяких дворцовых скандалах. – Он фыркнул. – Как будто я их на бумагу записываю.

– А что именно переписать? – Медот с любопытством посмотрел на Тигала. – Какие‑то документы?

– Амм… Не важно. Так, мелочи, – Тигал прикусил язык.

– Хм, – Медот покосился на Тигала, но вдруг почувствовал резкую боль в ноге. – Чёрт, болючие же укусы у этих хомок! – Он приподнялся на локтях и пошевелил раненной ногой. – Тигал, а что с шарами и шлемами делать? Я устал их в руках тащить.

– Никто в деревне не должен их видеть.

– Ты это уже говорил. Но куда их запихать?

– У тебя же остался походный мешок – спрячь их туда. Только шары укутай во что‑нибудь, иначе засветятся. И давай, вставай, надо идти, – Тигал пошёл вперёд. – Только на Границу не наступи.

Медот поднялся на ноги и отвязал от кожаного пояса шнурок, удерживающий матерчатый мешок. Он развернул его, закинул в него шлемы и, забыв просьбу Тигала, швырнул туда и шары.

– Зря мы бросили доспехи. Можно было продать их по хорошей цене, – Медот, прихрамывая, побрёл за Тигалом. – Я уже о конях не говорю: мне на одного такого всю жизнь пахать придётся. Да и вообще: жалко их.

– Жалко, не жалко, но столько мяса хомок здорово отвлекло. Если бы мы не зарубили коней на ужин этим монстрикам, они бы нами закусили. А благодаря чему мы, по‑твоему, выбрались? – Тигал остановился и уставился на Медота. – Ах, да, ты же в обмороке валялся, а потом не в себе от страха был, чтобы думать, как нам спастись. – Он вновь зашагал к Границе. – А за доспехами ещё на рассвете послали отряд.

– Так они бы спасли нас!

– Они бы нас убили, Медот.

– За что? – Медот остановился и выпучил глаза.

– За то, что мы слишком много видели, – Тигал подёргал рубашку пальцами, чтобы запустить под неё воздух: «Искупаться бы сейчас. И почему я так потею?! Он – вон какой сухой. Может действительно всё дело в лишнем весе?»

– Гонты знают, что происходит во время таких походов, – продолжил Тигал, – но доказать не могут: гайты следы быстро заметают. Да даже если докажут; ну поднимут бунт; ну потребуют справедливости, а их возьмут и в Пустошь упекут навечно, или казнят в Долине, бурых волков покормят.

– И что, пусть люди подыхают вот так вот? В лесах? – Медота испугала такая правда. – Как животные?

– Эх, Медот, долго тебе объяснять. Всё намного сложнее, чем кажется… Но потихоньку ты вникнешь, что к чему.