Топор любви, или блондинка на велике
Это, собственно, мой сегодняшний душ и на ближайшую неделю, подозреваю тоже.
Зажгла в кухне свечи, притащила большой таз и, встав в него ногами, принялась потихоньку ополаскиваться.
Процедура показалась мне малоприятной, но за неимением лучшего придется привыкать.
– Надо Федя! Надо, – буркнула себе под нос и принялась намыливать свое покрывшееся мурашками от холода дрожащее тело.
Стараясь действовать как можно быстрее и аккуратнее, смыла пену, тщательно потерла мочалкой ступни и замерла, услышав за окном какое‑то неясное шуршание.
Первая мысль: товарищи алкоголики все же решили нанести визит вежливости.
Быстро схватив большое пушистое полотенце, я обмоталась им, крепко завязав его концы на груди, и на цыпочках двинулась на веранду.
По пути прихватила топор с пластиковой ручкой, чтоб не словом, а делом припугнуть этих тугодумных.
Теперь шум и чье‑то пыхтящие бормотание отчетливо раздалось за дверью.
Ну, держитесь товарищи тунеядцы!
Сейчас вам мало не покажется! На всю жизнь от моего дома отважу!
С таким вот воинственным настроем я резко распахнула дверь и, узрев на пороге большую темную фигуру, кинулась на нее, грозно размахивая топороми подражая боевому кличу индейцев.
– Я вам сейчас покажу, как по чужим домам лазить! – рявкнула и, почти профессионально копируя секретные приемы ниндзя, приняла самую что ни есть боевую позу.
Темная тень, явно не ожидавшая такой подставы, резко шарахнулась от меня в сторону, но, не оценив расстояние, запнулась и почти кубарем полетела с порожка.
– Ах, ты ж твою налево! – послышалось с земли, – М‑м‑м‑м… Пипец, как башкой треснулся.
И вот тут‑то мой энтузиазм сдулся.
Уж больно знакомый бас оказался у нарушителя моего спокойствия.
– Гамад…тьфу ты…Дмитрий?!
– Кто ж еще! – злобно буркнула копошащаяся на земле тень, – Вот баба бешеная! Так и знал, что от тебя одни проблемы будут.
– А вы…, – от волнения запнулась я и прижала к груди топор, – Вы, что тут забыли?
Мужчина, кряхтя, поднялся на ноги и, обеими руками держась за лоб, гаркнул:
– Балон тебе принес, пожалел болезную. А оказалось – зря!
– Серьезно?!
– Я похож на шутника?! М‑м‑м, хорошо, что хоть топором не приложила.
Гамадрил, несмотря на травмированную голову, довольно ловко предал вертикальное положение валяющемуся баллону и уставился на меня…выжидающе так.
– Что?
– Давай, лечи теперь, что ли. И показывай, куда тебе баллон ставить.
Я, все еще не веря, что это не какая‑то его шутка, ошарашено, кивнула в сторону распахнутой двери на веранде.
Димас не рассусоливая взвалил на свои гамадрильские плечи баллон, словно он ничего не весил и уверенно потопал внутрь домика.
Мне оставалось только посеменить следом командуя:
– Нет, не здесь. На кухню несите, пожалуйста.
– Где кухня‑то? У тебя темно хоть глаз выколи.
– Конечно, электричества же у меня нет.
– Фонариком бы посветила.
– Я зарядку на телефоне берегу! Где ж мне его заряжать.
На самом деле, телефон я еще днем зарядила в машине через специальную розетку, но гамадрилу знать об этом необязательно. Пусть потыкается по темным углам, и лечить я его не собираюсь. Много чести! Перепугал до смерти, а теперь весь из себя добренький – баллон с газом припер. И что мне от него проку, если плитку я так и не купила?
И вообще, подозрительно все это.
С чего бы гамадрилу так расщедриться?
Днем аж слюной брызгал, так ему этот баллон был нужен, а сейчас добровольно отдает и даже от денег отказывается.
– Я просто помочь хочу…по‑соседски, – отводит он в сторону мою руку с протянутой денежной купюрой.
Улыбается и ушибленный лоб потирает.
И тут я замечаю, что у него и вправду ссадина на лбу.
Да, нехорошо как‑то выходит.
– Садись, – отбросив официоз, пригласила Диму в комнату, – Я сейчас перекись с пластырем принесу и свечи.
Мужчина послушно плюхнулся на стул, что тут же жалобно заскрипел под его гамадрильской тушей и смиренно вытерпел мои нехитрые медицинские манипуляции. Перекись, как, оказалось, закончилась, но вместо нее нашлась зеленка, которой я щедро смазала ссадину и следом залепила большим квадратом пластыря.
– Не больно? – спросила у подозрительно притихшего «пациента» и чуть отстранилась.
Вдруг у него повешенный болевой порог? А зеленка все же щиплет.
Оказалось, что с Димой все нормально – сопит себе в две дырочки и смотрит.
И не куда‑то, а на мою грудь, что не слишком надежно укрыта махровым полотенцем. Жадно так. Словно сожрать хочет.
Вот ведь ценитель женских прелестей!
Я, конечно, тоже хороша – надо было халатик хоть накинуть поверх полотенца. Только гамадрил так суетился с этим баллоном, что все из головы вылетело.
– Чего уставился? – уперла руки в боки.
Димас аж подпрыгнул на стульчике от моего властного тона.
– Красиво, – протянул он, слегка растерянно и положил свои клешни мне на талию, за что чуть не схлопотал по многострадальному лбу в третий раз.
У меня в последнее время на эти вот похотливые и сальные взгляды реакция одна – отвращение. Бесит, что все мужики вокруг видят во мне только красивую куклу, которая ничего не чувствует. Если раньше по юности, по глупости мне льстило мужское внимание, то сейчас оно вызывает только отторжение. Сосед такой же, как и все мужики. Никак не выбивается из привычного шаблона. А, значит, всякие заигрывания следует пресечь на корню.
– Баб красивых никогда, что ли не видел? – довольно грубо осадила я.
Гамадрил нахмурился, явно недовольный реакцией на свой корявый комплимент.
– Видел, – буркнул он, поднимаясь со стула.
– Вот и шуруй к ним.
– Это еще почему?! – возмутился он – Мне ты нравишься. По‑настоящему!
Я внимательно посмотрела на мужчину и коварно ухмыльнулась.
