LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Туман

– Что вы, наоборот! Когда отец более‑менее пришел в себя, женщины пошли в его жизни чередой. Он менял их так часто, что я не берусь вспомнить их точное количество. При этом ни одна из них не смогла подвигнуть его на второй брак. Папа очень разборчив в связях, его подруги – приличные милые женщины. Любая из них могла бы стать ему хорошей женой, но он и не хочет связывать себя какими‑либо обязательствами, поэтому все его отношения длятся не больше пяти‑восьми месяцев. Конечно, человек имеет право жить так, как ему нравится, но я вижу, что даже окруженный женским вниманием, папа остается бесконечно одиноким. Он словно ищет такую, как мама, но никак не может найти. Знаете, Эдуард, вашему предку очень повезло. Барон сумел пережить смерть первой супруги, полюбить снова и построить еще одну крепкую семью. Какой бы женщиной не была Элеонора, она смогла сделать своего мужа счастливым. Если же при этом баронесса была счастлива сама, остается ей только позавидовать – по‑доброму и с улыбкой.

Солус слушал меня молча. Когда же я закончила свою речь, он остановился, а потом взял мою руку и, наклонившись, осторожно коснулся озябших пальцев сухими прохладными губами.

– Спасибо вам, София.

– За что? – удивилась я.

Он мягко провел пальцем по моему запястью.

– За теплоту.

Я повернула ладонь и пожала ему руку.

– Элеонора достойна благодарности, Эдуард. Оставьте парку ее имя. Вам все равно это ничего не будет стоить.

Солус улыбнулся и пожал мне руку в ответ.

 

Глава 3

 

 

В Хоску я отправилась после завтрака. Автобус, о котором говорил Эдуард, подошел к остановке ровно в девять часов – минута в минуту. Саму остановку, к слову, пришлось поискать: чтобы эта кривая бетонная конструкция не портила общий вид замка, ее установили в стороне от ворот среди густых придорожных кустов.

Автобус же оказался старой облезлой «гармошкой», которая собирала жителей окрестных сёл и, судя по всему, везла их в Баден на работу. Водитель – невозмутимый человек, явно познавший всю мудрость бытия (или попросту боявшийся растерять по пути детали своей чудо‑машины) никуда не спешил, а потому мы медленно ползли по шоссейной дороге, плавно рассекая туман. Мне отчего‑то казалось, что со стороны этот славный транспорт похож на большую лупоглазую гусеницу, выползшую на утренний променад.

В Хоске меня высадили ровно через двадцать минут. Руфина Дире, с которой я созвонилась сразу после завтрака, уже ждала на местной автостанции – маленькой и на удивление аккуратной.

– Я поговорила с нашими старожилами, – сказала она, когда я вышла из автобуса. – Они согласны рассказать здешние легенды и даже изъявили желание познакомить вас с некоторыми интересными традициями. Идемте, госпожа Корлок, нас уже ждут.

Мы перешли дорогу и зашагали вперед по узкому тротуару.

– На самом деле, сказителей у нас пруд пруди, – продолжала госпожа Дире. – В Хоске очень развит событийный туризм: здесь то и дело устраивают праздники и народные гуляния, на которые съезжается половина региона. На знаменитую Баденскую ярмарку прибывает меньше гостей, чем на наш Укулаб, Месисс или День зимнего солнцестояния. Почти в каждом здешнем доме можно найти бабушку или старичка, способных рассказать старинную сказку или спеть пару‑тройку древних баллад. Я собрала самых говорливых, госпожа Корлок. Не удивлюсь, если эти артистки подготовили для вас целый спектакль.

Предположение госпожи гида оказалось верным. Немного поплутав в тумане, мы подошли к дощатому заборчику небольшого одноэтажного дома. Его калитка была приоткрыта, и мы беспрепятственно ступили в просторный чистый двор, выложенный стершимися от времени булыжниками. Стоило сделать шаг по направлению к крыльцу, как дверь дома отворилась, и нам навстречу вышла его хозяйка – невысокая круглолицая старушка. Выглядела бабушка необычно: на ней был надет нарядный стеганый жилет, накинутый поверх белой рубашки с объемными рукавами, широкая черная юбка чуть выше щиколотки и прямоугольный фартук, сшитый из разноцветных кусочков ткани. На ногах у женщины красовались кожаные ботиночки, обутые поверх вязаных полосатых чулок, а на голове – матерчатая шапочка, украшенная затейливой вышивкой. Судя по всему, пожилая дама вышла встречать нас в традиционном костюме своего региона.

– В нашем округе было принято высматривать гостей у окна, – шепнула мне на ухо Руфина Дире. – Хозяева нарочно ждали, когда те войдут во двор, чтобы встретить их на крыльце. Этим они выказывали им свое глубокое уважение.

Когда мы подошли ближе, старушка дружелюбно улыбнулась и важно произнесла:

– Добро пожаловать, дорогие гостьи. От нашего дома вашему – почтение и поклон.

Она вежливо склонила голову, после чего извлекла откуда‑то широкий деревянный ковшик с узким носиком и красно‑зеленое полотенце.

– В наших краях, прежде чем войти под чужой кров, человек должен был омыть руки водой, – наставительно сказала старушка. – Это было символом того, что вместе с ней он оставил за порогом обиды и злые мысли. Меня зовут Зарида Мотти, и я рада приветствовать вас в своем доме.

– Меня зовут София Корлок, – с улыбкой ответила я, подставляя ладони, на которые бабушка тут же плеснула немного теплой воды. – И я рада знакомству с вами, госпожа Мотти.

– София – та самая девушка, которая хочет послушать ваши прибаутки, Зарида, – пояснила Руфина.

Старушка снова улыбнулась и пропустила нас в прихожую, а затем в просторную светлую комнату с домоткаными половиками, старой громоздкой мебелью и кучей декоративных цветов. Там обнаружились еще две старушки, одетые в точно такие же костюмы, как и хозяйка дома. Нас представили друг другу, а потом началось представление.

Для начала бабушки угостили меня и Руфину румяными пирожками с картошкой, изготовленными по уникальному местному рецепту. Затем спели три длинные печальные песни о нелегкой женской судьбе, с воодушевлением объяснили значение каждого элемента своих нарядов («Народный костюм, деточка, как удостоверение личности, по нему все узнать можно: откуда человек родом, чем он занимается, есть ли у него супруг и дети. Куда уж до него нынешним джинсам и мини‑юбкам! Мы свои костюмы сами пошили – по примеру тех, что от прабабок достались. Теперь на праздники надеваем, когда рассказываем туристам о народной культуре») и даже сплясали задорный танец.

Наблюдая за этим действом, я едва не подпрыгивала от восторга и уже планировала, как во вступлении к своему сборнику дам подробное описание обычаев и традиций баденских крестьян.

Когда с песнями и танцами было покончено, наступило время сказок. Старушки заварили нам по чашке ароматного травяного чая и принялись рассказывать старинные истории. Поначалу это были короткие бытовые зарисовки: о сварливой жене и ее невозмутимом муже, о жадном купце и находчивом охотнике, о богатом крестьянине и его бедном соседе. Затем им на смену пришли сказания, в которых фигурировали таинственные существа – духи леса, дарившие подарки добрым лесорубам, и домовые, помогавшие на кухне рачительным хозяйкам.

TOC