Туман

Я с любопытством ждала, расскажут ли старушки что‑нибудь, похожее на истории нянюшки Матильды. Спустя некоторое время дамы действительно рассказали пару похожих сказок, однако они оказались настолько измененными, что узнать их сюжеты было непросто. Очевидно, с течением времени и повышением у местных жителей уровня образования, потусторонние создания стали больше комическими, нежели мистическими персонажами, и особого ужаса у главных героев уже не вызывали.

– Есть ли у вас сказки про вампиров? – спросила я у женщин, когда подошла к концу очередная история. – Я слышала, в ваших местах о них рассказывают много интересного.

– Да, такие сказки есть, – кивнула госпожа Мотти. – Но лично я знаю только одну. Вот в Бадене вам о них на целую книгу расскажут. Все‑таки мы живем в селе, а вампиры предпочитают города.

– В самом деле? – удивилась я. – А как же легенды об уединенных замках, в которых обитают страшные кровососы, наводящие ужас на округу?

– Ерунда, – усмехнулась одна из хозяйкиных подруг. – Вампиры – не вурдалаки, от солнечного света им прятаться не надо, поэтому идеальное место для их жизни и охоты – именно город. Там легко затеряться, никто никому не нужен, да и пить у окружающих кровь – в порядке вещей. В сельской же местности с кровососами быстро бы расправились – народу здесь мало, все друг друга знают, и в случае опасности быстро объединяются против врага.

– Именно так, – кивнула Зарида. – Взять хотя бы местную историю про вампиров. В ней есть и замок, и село и даже пожар. Вот послушайте…

Следующие двадцать минут мне пересказывали сказку, о которой пару дней назад говорил Эдуард – в красках и с кучей немыслимых подробностей. Солус был прав: по мнению жителей Хоски, незнакомец, пообещавший наследнику Ацера вечную жизнь, был дьяволом, принявшим человеческое обличие, а потому молодой барон оказался настолько охвачен жаждой крови, что уподобился вурдалаку. Концовка истории тоже отличалась от той, что я слышала в замке: средний брат молодого барона тоже стал вампиром, и спустя несколько дней после пожара, охотники обнаружили в лесу их логово. Снова собравшись толпой, крестьяне поймали кровососов, обезглавили и сожгли, избавив тем самым регион от страшных чудовищ.

Я смотрела на старушек и удивлялась тому, каким богатым может быть человеческое воображение. Превратить борьбу с болезнью в борьбу с потусторонней силой – разве это не потрясающе?

Сказительницы, в лицах изображавшие мне персонажей своей истории, наверняка думали точно так же. А вот госпоже Дире их мини‑спектакль почему‑то не нравился. Руфина слушала односельчанок, нахмурившись, и явно желала, чтобы представление поскорее закончилось. Когда же оно подошло к концу, она встала со своего места и, поблагодарив за беседу, предложила разойтись по домам. Ни я, ни старушки против этого ничего не имели – наш разговор длился без малого два часа, и мы все от него порядком устали.

– Приезжайте к нам через неделю, – сказала госпожа Мотти, провожая нас до калитки. – В следующие выходные в Хоске пройдет Радож – праздник памяти предков. Будет концерт и много угощения.

– Обязательно приеду, – улыбнулась я. – Разве такое можно пропустить?

– Нельзя ни в коем случае, – согласилась Руфина. – До свидания, Зарида. Приятно было пообщаться.

Мы вышли на улицу и зашагали вперед.

– Сейчас время обеда, – заметила госпожа Дире. – Если хотите, можем пообедать с вами в местном кафе. Там отлично готовят курицу под горчичным соусом.

Я покачала головой.

– Спасибо, но я, пожалуй, поем в замке. Мне не терпится расшифровать диктофонную запись и поработать над черновиком сборника.

– В таком случае, я провожу вас до автостанции, – кивнула Руфина. – Автобус прибудет только через полчаса. Я помогу вам скоротать это время.

А я успею посмотреть Хоску. Туман наконец‑то рассеялся, и поселок предстал передо мной во всей своей красе. Конкретно сейчас мы шли по широкой улице, с двух сторон окруженной аккуратными каменными домами. На них не имелось особых украшений, которые отличали бы эти дома один от другого – ни затейливых оконных наличников, ни причудливых заборов, однако они все равно казались бесконечно милыми и уютными. Наверное, дело было в кружевных занавесках, видневшихся из‑за широких деревянных окон, ползучих стеблях плюща, паутиной опутавших серые фасады, и общей картине чистоты и порядка. Я не заметила в Хоске грязных луж, разлившихся посреди тротуара, переполненных урн или облезлых скамеек – ничего такого, что говорило бы об унынии и упадке. Село процветало, и это было видно невооруженным взглядом.

– София, как вам живется в Ацере? – вдруг спросила госпожа Дире, когда мы подошли к автостанции.

– Нормально, – пожала я плечами. – Там уютно, просторно, витает дух старины. Еще там несколько прохладно, но к этому можно привыкнуть.

– А барон Солус? Вы нашли с ним общий язык?

– Вполне. Он вежлив и обходителен. Думаю, этот человек способен найти общий язык со всеми.

– Это точно, – пробормотала Руфина. – Вы ведь ночуете в левом крыле, верно? Не боитесь по вечерам оставаться с ним один на один?

– А мне надо бояться? – удивилась я. – Эдуард не похож ни на маньяка, ни на извращенца. Я живу в Ацере почти неделю и ни разу не слышала, чтобы он ходил по коридору возле моей комнаты. Хотя дверь перед сном на всякий случай запираю на ключ.

– Правильно, – с явным облегчением в голосе сказала женщина. – Делайте так всегда. А еще подпирайте дверь креслом или тумбочкой – тоже на всякий случай.

Я удивленно приподняла бровь. Руфина глубоко вздохнула.

– Скажите, София, вы не замечали за Эдуардом чего‑нибудь… м‑м… странного?

– Странного? Что вы имеете в виду?

Она неопределенно махнула рукой.

– Не замечала, – покачала я головой. – Да и как я могла заметить? Мы видимся только утром и вечером, да и то не всегда. А почему вы спрашиваете?

Руфина вздохнула еще раз.