Туман уходит утром

– Тысяча триста сорок шесть, – сообщила я открывшейся передо мной поляне и негромко позвала, – Вень… ты здесь? Венечка…

Дальний край поляны тонул в непроглядном мраке, и мне с каждой секундой становилось всё страшнее. Если честно, то я думала, что сразу увижу приятеля, найдя его по свету фонаря. И предполагала, что он расположится где‑нибудь максимально близко к тропе: зачем уходить в середину поляны? Не к дереву же он пошёл…

Я настороженно покосилась в сторону памятного дерева, но оно совершенно безмятежно чернело на фоне чуть более светлого пространства. Присмотревшись, я разглядела с той стороны ствола едва заметный отсвет, какой бывает, если при выключенном свете пользоваться мобильным телефоном с подсветкой. Неужели Венечка просто включил себе музыку и не слышит меня из‑за наушников? Хотя мне казалось, что его смартфон тоже категорически отказывался работать.

Идти к дереву не хотелось до потных ладоней, но если Венечка в наушниках, то хоть закричись – он не услышит. Поэтому придётся собрать все силы в кулак и тащиться к этому чёрному не то тополю, не то дубу – что это за дерево, мы так и не определили. Но Венечке я это припомню!

Глубоко вздохнув и порадовавшись, что поляна небольшая, я осторожно, стараясь не провалиться в какую‑нибудь коварно скрывшуюся в траве яму или колею, пошла в сторону дерева. Подойдя к границе круга с высохшей травой, я медленно пошла вдоль неё, стараясь не заступать на «мёртвую» территорию.

Обойдя дерево, я слегка подкрутила регулятор мощности и фонарик послушно осветил достаточно мирную картинку: возле ствола был расстелен развёрнутый спальник, стоял фонарь, почему‑то выключенный, аккуратно стоял прислонённый к дереву Венечкин рюкзак. На спальнике лежал телефон с включённым экраном: от него и исходил этот слабый свет.

Оглядевшись, я решила немного подождать: вдруг приятель просто отошёл по бытовой, так сказать, надобности. Странно, конечно, что, направляясь в сторону от места ночёвки, он не взял ни фонаря, ни смартфона, но мало ли…

Через десять минут, в течение которых я прислушивалась к каждому шороху и скрипу, стало понятно, что Венечки возле дерева нет. Куда он мог деться, оставив всё здесь?

Я стала перебирать все возможные версии и собиралась перейти к невозможным, когда телефон внезапно ожил: кто‑то звонил. Переступать невидимую черту и брать аппарат в руки я не собиралась. Напротив, основным желанием стало оказаться от звонящего телефона как можно дальше, желательно вообще в другом регионе. Мелькнула было дикая мысль, что звонит сам Венечка, но понимание того, что у приятеля один телефон и он лежит передо мной, заставило от этого предположения отказаться.

Я молча таращилась на упорно не замолкающий телефон и лихорадочно пыталась сообразить, что мне делать: по идее, надо бы ответить, но как до аппарата добраться? Вступать в заметный даже в темноте круг сухой травы я не собиралась ни за какие деньги. Получается, что или телефон чудесным образом подползёт ко мне, или… Тут я представила себе бодро ползущий по траве Венечкин смартфон и поняла, что это не самая удачная идея.

Пока я терзалась сомнениями, тот, кто пытался дождаться моего ответа, видимо, сообразил, что к аппарату я не пойду. Поэтому кнопка вызова самостоятельно переползла вправо, и над поляной раздался голос, который я сегодня уже слышала. Не могу сказать, что я испугалась: видимо, сознание уже перешло какую‑то грань, после которой страх становится чуть‑чуть другим. Я словно смотрела на всё со стороны, мозг блокировал мысль о том, что это я, Соня Румянцева, стою глубокой ночью посреди странной поляны в ещё более странном лесу и слушаю, что хочет мне сказать голос, имеющий явное потустороннее происхождение. То есть свою норму паранормального я выбрала нет на пятьдесят вперёд, это вне всяких сомнений, поэтому слушала даже, пожалуй, спокойно. Я бы сказала, философски: от меня ведь уже ничего не зависит.

– Привет, – низкий голос, если бы он не был абсолютно невозможным, наверное, можно было бы назвать красивым: глубокий, бархатный, завораживающий, – почему ты не хочешь со мной говорить?

– Вас это удивляет? – я откашлялась, чтобы не пищать, а говорить нормально. – По‑моему, в этом нет ничего странного.

– Я не враг тебе, – помолчав, сообщил голос, – наоборот, я готов стать твоим верным слугой.

– Откуда бы такая радость? – я невольно сделала пару шагов от круга, так как только такого слуги мне до полного счастья и не хватало. – Я, пожалуй, откажусь. Но спасибо за предложение.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься, – в голосе проскользнули нотки удивления и разочарования, – я могу дать тебе силу.

– Можно я как‑нибудь без неё? – я отступила ещё на два шага. – Кстати, а где Венечка?

– Это тот смешной парень, который пришёл сюда ночевать? Не волнуйся, с ним всё в порядке, – успокоил меня голос и после небольшой паузы раздался уже знакомый мне смешок, – он в гостях и утром вернётся.

– В каких гостях? – мне отчаянно захотелось вернуться во вчерашний день и никуда не ездить, никогда не видеть этого злосчастного дерева и не слышать этого голоса.

– Ему там хорошо, – заверил меня голос, – гораздо лучше, чем здесь.

– А Давид? Куда он делся из‑за той ёлки?

– Он тоже… в гостях, – запнувшись буквально на секунду, ответил голос.

– А человек в ярко‑жёлтом дождевике – это были вы? – мне уже, как говорится, море было по колено.

– Нет, – снова этот леденящий душу смешок, – это был не я…

– А можно я пойду? – вдруг спросила я и сама ужасно удивилась собственному вопросу. – Раз уж Венечки всё равно здесь нет.

– Иди, я не держу тебя, София, – милостиво разрешил голос, и я даже не стала спрашивать, откуда ему известно моё имя. – Но не торопись и подумай над моим предложением.

Тут я опустила глаза и резвой козой отпрыгнула в сторону: пока мы разговаривали, так сказать, «мёртвый» круг словно разросся и уже вплотную подобрался к моим ногам. Ещё несколько секунд, и он коснулся бы моих кроссовок.

– Не получилось, – хохотнул голос, и в нём послышались почти нормальные человеческие интонации, – ну ничего, всё только начинается.

– Что начинается? – я понимала, что именно этого вопроса от меня и ждут, но удержаться не смогла. Да, я предсказуема, и дальше что?

– Новый круг, – ответил голос, а значок вызова скользнул влево и наступила тишина.

– Пойду‑ка я обратно, – задумчиво сказала я, прислушиваясь, но вокруг было тихо, а Венечкин телефон спокойно лежал на расстеленном спальнике. С погасшим экраном…

Так как вступать на высохший круг я по‑прежнему не планировала, то Венечкины вещи пришлось оставить здесь, тем более, что он из этих странных «гостей» вернётся сюда. Мысль о том, что он может не вернуться, я старательно загнала в самый дальний угол сознания.