Ты мне никто!
У меня было хорошее настроение, просто великолепное! Я выспалась, чувствовала себя отдохнувшей, из зеркала на меня смотрела милая девушка с добрыми глазами. Субботнее утро, именно такое как я любила – солнечное, с запахом свежей зелени. Умывшись, тщательно расчесав свои спутанные волосы, затянула пояском шелковый халатик и поспешила вниз.
Юля стояла у плиты и выпекала блины. Хозяюшка, мать твою! Видела, что вчера накупила всякой всячины, готовилась через желудок любимого завоевать его. В холодильнике и свежая клубника, и баллончик со сливками, и сыры каких‑то причудливых сортов.
– Привет, – бросила, присаживаясь за стол. – Чем сегодня порадуешь любимого?
– Тебя это не должно волновать.
– А он‑то, вообще, вернулся?
Юля только хмыкнула.
– Один?
Ничего не ответив, девчонка продолжала выпекать блины. Слишком заигралась в верную жену – пора организовать семейную ссору.
Вчера Юлька помимо продуктов притащила еще всякие шампуни, лосьоны, кремы и даже кое‑что для своего дружка: пену для бритья, какой‑то парфюм – я видела, как она выкладывала все это на кофейном столике.
Усмехнувшись, я поспешила наверх. Осторожно ступая, приоткрыла дверь в спальню Макара. Он безмятежно спал, раскинувшись на своей роскошной постели. С трудом поборола в себе желание остановиться и полюбоваться этой мужской особью. Каким же красавчиком он стал! Была бы возможность, я бы выбрала себе в мужья именно такого. Ну почему таким дурам, как эта Юля, везет? У Лапши всегда был отвратительный вкус. Оставалось только надеяться, что задуманное мной избавит и его, и меня от присутствия в доме этой девицы.
Прокравшись в ванную, просканировала взглядом баночки и бутылочки с кремами и жидкостями. А вот и пена для бритья. Прекрасно! Схватив баллончик, поторопилась удалиться.
Внизу Юля уже накрывала на стол. Открыв холодильник, я схватила баллончик со взбитыми сливками и, сорвав этикетку, налепила ее на баллончик с пеной для бритья.
Напевая песенку Бузовой, Юля раскладывала блинчики на тарелки, поливала их клубничным сиропом. А сейчас… ох, только бы ничего не заметила!
На моё счастье, зазвонил телефон девицы, и она, пока делилась с подружкой последними новостями, пшикала пенку на блины.
– Масик! – крикнула.
Так как ее дружок не отвечал, девица бросилась его будить.
Быстро сменив этикетки обратно, я поставила пену для бритья в холодильник.
На всякий случай решила, что лучше слинять из дома подобру‑поздорову, тем более наверху уже слышался голос пробудившегося Макара.
Если этот фокус не сработает, то придется применить еще более тяжелую артиллерию.
***
Все‑таки что у Юльки не отнять, так это то, что из нее неплохая хозяйка. Счастливчик, которому повезет жениться на ней, уже в первые полгода прибавит двадцать кило. Готовая все делать по правилу «сердце‑желудок», она забывала обо всем остальном. Между нами не было интересных разговоров, жарких споров, не сыпались искры. Мне становилось скучно. Все Юлькины новости сводились к распродажам дизайнерских прикидов, цвету ногтей и каким‑то косметическим процедурам. Вот так тусуешься вместе в клубешнике, и вроде хорошо и весело, и все дозволено, но едва окунаешься с этим же человеком в быт, понимаешь, что это пустота. Гулкая пустота. Я бы болтал про машины и их запчасти с Тохой, если б не наши более чем натянутые отношения. Та хоть не мозолила глаза вечно обиженным выражением лица.
– Масичек, поторопись! – позвала меня подруга.
Сверху видел стол с аппетитной горкой блинов со взбитыми сливками и клубникой.
Сев за стол, хлебнул кофе из чашки, огляделся.
– А где Антонина?
– Извини, но ее я не пригласила. – Я только пожал плечами. Нет, так нет. – Похоже, ее нет дома, – Юлька пододвинула мне тарелку.
– Ну и отлично. – Свернув блин в трубочку, поднес ко рту. Ммм… В следующее мгновение поперхнулся, закашлялся, в носу защипало, и я почувствовал, что начинаю задыхаться. Только успел увидеть ошалевшие глаза Юльки.
– Макар… – пискнула она. – Что это?
Вскочив из‑за стола, отшвырнул тарелку, и она со звоном рассыпалась на мелкие осколки. Я не мог произнести ни слова – изо рта валила пена. Пена, черт побери!
Юлька мартышкой прыгала вокруг меня, ладонями хлопала по спине и груди, пока я не оттолкнул ее. Бросился к раковине выполоскать рот. Долго отплевывался, и все равно отвратительный лимонно‑химический вкус стоял во рту.
– Что это, ёж твою мать?! – выкрикнул. Юлькино лицо скуксилось, она собиралась плакать. В руке мяла блин с кремом. – Отравить меня решила?! Что за херня, я спрашиваю?!
– Масик, Масюсичек, я честно не знаю!
Распахнув холодильник, я сразу увидел пену для бритья, стоявшую на полочке рядом со взбитыми сливками.
– Ты совсем дура, да? Скупаешь в магазинах все подряд и в кучу складываешь? – вытащив баллончик с пеной для бритья, запустил в девчонку. – Сама жри свою еду! Надоело!
Ярость переполняла меня. Влетев в свою комнату, натянул джинсы и первую попавшуюся футболку. Ни минуты не останусь здесь!..
…Сам не помнил, как доехал до родительского дома. Мама удивилась, увидев меня на пороге ранним субботним утром. Хотя ранним оно было только для меня. Родители уже позавтракали и сидели перед телевизором, вживаясь в какую‑то мыльную оперу.
Мама тут же бросилась в кухню, засуетилась.
– Макарчик, ты так похудел. Неужели Тонечка не следит за тобой?
– Она не следит. Работает.
– Ой, какая молодец, нашла всё‑таки работу! Ну, значит, совсем скоро уедет, и ты спокойно сможешь устраивать свою личную жизнь.
Наивная. Лучше бы поинтересовалась, нужна ли мне эта чёртова личная жизнь.
***
В тот день я вернулась домой поздно. Боялась. Не знала, чего ожидать. Допоздна бродила по Москве, посидела в какой‑то кофейне на Никольской, поглазела на витрины ГУМа. Отчего‑то было немного грустно. Ушла с самого утра, и вот уже почти ночь, но никого не тревожит где я и что со мной. Никому нет до меня никакого дела. Я даже подозревала, что некоторые будут рады, если я навсегда исчезну с лица земли.
В доме было темно, и если бы не слабое освещение в гостиной на первом этаже, то можно было подумать, что он пуст.
