Ты мне никто!

– Мам, где мой саксофон?

– Ой, Макарчик, – она всплеснула руками. – Ты хочешь снова играть?

Вскочила, побежала в комнату и через пять минут принесла инструмент в пыльном черном чехле.

– Спасибо за обед, – встал, прикоснулся губами к ее щеке, перехватил саксофон. – Мне пора.

– Мы даже не успели толком поговорить…

– В другой раз. Спешу.

– Приезжайте к нам на ужин в следующие выходные.

Кивнул, мыслями находясь уже совершенно в другом месте.

Не терпелось вернуться домой, выйти на балкон и дунуть в сакс. Пусть Тошка вспомнит так бесившие ее звуки.

Каждый вечер мама заставляла играть меня на фортепиано, специально купленном по бросовой цене. Пианино было старое, черное, облупившееся, а две клавиши постоянно западали, вызывая у меня чувство, похожее на зубную боль. Наняла педантичную училку и под ее надзором я часами долбил гаммы. Через год я все‑таки исполнил этюд, а заодно желание матери – на новогоднем концерте в школе получил приз: набор шоколада и игрушку‑вертолет, о которой так давно мечтал.

Придя домой, впал в истерику. Мама долго успокаивала меня, отчим только руками разводил. Глотая слёзы, я объявил, что никогда больше не сяду за это черное чудовище. Через неделю отчим откуда‑то притащил винилы, поставил в проигрыватель и заставил слушать музыку. Джаз. Полумрак, золотистый свет от абажура, за окном белыми хлопьями медленно падал снег – в общем, в тот вечер эта музыка показалась мне волшебной. Мне предложили выбирать инструмент. Я выбрал сакс. Вечерами слушал джаз и представлял себя на сцене в костюме с бабочкой и в лакированных ботинках. Начал заниматься по самоучителям и получал дикое удовольствие.

Кайф прошел, когда в мою комнату заселилась сестра.

С первой же ноты Тошка, зажав уши ладонями, заорала в голос. И началось.

Я играл, она кричала и топала ногами, а позже стала на всю катушку врубать так ненавистный мне хэви‑металл. Закончилось все тем, что она налила внутрь саксофона пену для ванны. Мало того что я чуть не задохнулся, но этим она сорвала мое выступление в районом клубе. Я так и не смог продуть сакс, и благодарные зрители так и не дождались молодого талантливого исполнителя.

Оставить безнаказанным я это не мог, затаился, и как только представился момент, отомстил. В то время девчонке было уже почти пятнадцать лет, и время от времени местные мужики просили её помочь с мелким ремонтом их развалюх. На их месте я бы не был таким доверчивым. Что могла знать эта пигалица об автомобилях? Я с удовольствием способствовал падению Тошкиной репутации, время от времени запихивая картофелины в выхлопные трубы или спуская шины.

Крепче прижав к себе саксофон, вышел из подъезда. Решено – поеду домой, и пусть только сводная сестрица попробует помешать заниматься мне любимым делом.

***

Я слышала, как Макар приехал, но не стала выходить из комнаты. О чем мне с ним говорить? Да и не думаю, что он жаждал видеть меня.

Я уже поужинала и помыла посуду. Вряд ли братец захотел бы есть то, что я приготовила. Сам сказал, что привык к ресторанной пище, а у меня все по‑простому – макароны по‑флотски да салат из огурцов и помидоров.

Завтра воскресенье. Надо подготовиться к началу новой недели. С утра займусь поисками автосервисов, запишу адреса, сделаю резюме и с понедельника начну стучаться к начальникам отделов кадров.

Уже сквозь сон слышала, как хлопнула дверь спальни напротив. Повернулась на другой бок со странно мелькнувшей мыслью, что я так и не освоила кофеварку.

Снился странный сон, будто я в каком‑то ночном клубе, вокруг куча разодетых баб и мужиков в смокингах. Я иду, а передо мной все расступаются, пока впереди не вижу Макара. В руках у него саксофон, он дует в него, и в этот момент замечает меня. С презрением смотрит и громко кому‑то говорит:

– Она не прошла фэйс‑контроль. Ей здесь делать нечего.

Издает громкий звук своим саксом, а меня кто‑то хватает за руки и тащит к выходу…

Проснулась и села в кровати. Черт, а и впрямь звуки саксофона. Так это был сон или нет? Какое‑то время не могла понять, что происходит. Неужели Макар до сих пор увлекается джазом? В таком случае он значительно преуспел – я заслушалась.

Наскоро умывшись и причесавшись, накинула халат и поспешила вниз.

Кофе уже был готов – одна забота с плеч, а хозяин дома стоял на балконе и с упоением дул в трубу.

– У тебя неплохо получается, – с чашкой в руке вышла на балкон. – Наверное, часто играешь?

– Играл, – усмехнулся, отложил инструмент в сторону. – В переходах метро.

Рассмеялась. Отличная шутка. Макар Бугров зарабатывает копейки в переходах подземки.

– И много заработал? – спросила, хихикнув.

Но он почему‑то оставался серьезным.

– Не очень, но и это помогло. – Я продолжала с недоверием на него смотреть, и он пояснил: – Надо было за хату платить.

Хотела спросить за какую еще хату, но Макар уже убрал саксофон в чехол.

– Так, а где обещанные блины?

– Да ты что, я только проснулась, и, между прочим, из‑за тебя. Могла бы еще спать…

– В таком случае запоминай – в будние дни я просыпаюсь в шесть утра. Рассчитываю к этому часу на обещанный тобой кофе и блины, оладьи, сырники и что там еще…

– Шесть часов… – пробормотала, а Макар только хмыкнул, увидев мои округлившиеся глаза.

***

Будильник прозвонил в шесть утра, но к тому времени, я уже и не спала. Лежала без сна, с волнением думая о предстоящем дне. Еще вчера распланировала его – нашла около дюжины автосервисов и небольших мастерских. Оставалось надеяться, что им нужны опытные механики. Самое неприятное, что у меня хоть и имелся опыт, но мой свеженький диплом свидетельствовал об обратном. Да и доверия моя хрупкая девичья фигурка не вызывала. На всякий случай с вечера приготовила широкие джинсы, придающие моему телу гораздо больший объем, и рубашку в клетку, которая делала меня больше похожей на парня.

Наскоро приняла душ и бросилась вниз. Налила в ковш воды, чтобы сварить кофе, нашла ингредиенты для оладий, замесила тесто.

На лестнице раздались шаги.

– Доброе утро, – услышав, повернула голову и замерла. Вот это типчик! На миг пожалела, что под личиной этого красавчика в деловом костюме скрывается такой козёл. Горько вздохнула. – Что‑то не так?

– А, нет… это… кофеварка, – замялась, не желая выдавать свои мысли.