Ты, я и он

ГЛАВА 4

 

Домой прихожу только в девять часов вечера, кое‑как доношу пакет с продуктами до двери – не хочется звонить Женьке и просить о помощи. Оптимизма во мне поубавилось – ведь мне нужно снова стоять у плиты и готовить ужин уже дома. Какой‑то день сурка, ей Богу. Признаваться, что жутко устала – не хочу. Тем более, Женька – мой муж и он должен хоть иногда нормально питаться. Меня снова начинает мучить совесть, все время кажется, что я плохая жена.

За время моего отсутствия ничего не изменилось, Женька провел все время за работой, а сейчас спит в комнате – его мощный храп сотрясает стены. Один плюс – квартира осталась в том же виде, как и перед моим уходом. Я с содроганием вспоминаю, как несколько часов выгребала мусор из комнаты Стаса, а он молча наблюдал за мной с легкой улыбкой. Отвратительно!

Стоило мне все убрать, и достать запеченную рыбу из духовки, как к нему в дом в буквальном смысле ввалилась толпа орущих друзей. Хотя, это стадо размалеванных девиц и вальяжных парней сложно назвать друзьями. Я читала на их холеных лицах легкое презрение, когда протискивалась к выходу. В ту минуту я была рада, что ухожу домой. Конечно же, ни о каком контрольном звонке в одиннадцать вечера не может быть и речи. Это было бы самым глупым поступком, который приравнял бы меня к «беспокойной мамочке».

Представляю, что там сейчас творится! Я понимаю, что ужин останется нетронутым, но готовить в любом случае надо, потому что завтра с утра мне снова на работу. Хорошо, черт возьми, я попробую перешагнуть через саму себя – несмотря ни на что, один день уже прошел, и без больших потерь, как говорится. Бывало и хуже.

Захотелось курить, и это через четыре года моего яростного отказа от сигарет! Сигарет в доме нет, но зато есть вино, которое мы так и не допили. Вытаскиваю пробку, наполняю бокал и забираюсь с ногами на подоконник. Женька терпеть не может, когда я так делаю, но он спит, а значит, ничего не узнает.

Пока возилась с индейкой, на город опустилась ночь: по ночной магистрали проносятся машины, жизнь продолжает бурлить. Народ гуляет, кажется, еще больше, чем днем. По краям у дорог горят яркие фонари, тут и там светятся неоновые вывески реклам и магазинов. Ночное очарование, свидания в кафе, развлечения.

Я люблю наблюдать за городской суетой, но не люблю быть ее составной частью. Мне гораздо уютнее находиться дома, пить кофе, есть шоколад, смотреть комедии или сериалы. Ну, или пить вино, когда нет настроения или устала.

Сейчас почему‑то тошно на душе, некомфортно. Дело тут даже не в Стасе. Просто я отвыкла от новых знакомств, не люблю резкие перемены. А тут еще приходится не только быть вежливой, но и выполнять работу, так сказать, бытового характера. Да еще под пристальным и недовольным надзором придирчивого незнакомца.

Зачем я ввязалась в это? Пора признаться себе: Женька не так много зарабатывает, чтобы нам хватало на все наши нужды. Да, нам хватает на все необходимое, но мне хочется откладывать деньги, чтобы потратить их на что‑то интересное, а не просто в дом. Быт – бытом, но ведь не может же постоянно так продолжаться? Я хочу стать другой, хочу легкости, а не этой странной, непонятно откуда навалившейся тоски. Вот откуда она взялась?

Вибрация телефона отвлекает от мыслей. Незнакомый номер. Время почти полдвенадцатого ночи.

– Слушаю вас.

– Вызывай такси и приезжай. Прямо сейчас.

– Стас? – я едва не опрокидываю бокал с вином, пальцы мгновенно становятся слабыми. – Что случилось?

– Слушай, мне вообще не до разговоров. Ты – моя сиделка, так? Ну, так приезжай, тут для тебя нарисовалось неотложное дело.

У него заплетается язык. Да, так оно и есть, он же пьяный до чертиков!

– Послушайте. У вас там и без меня большая компания. Что, никто не в состоянии помочь? По условию вашего отца, я не должна работать в ночное время. Что я должна сказать своему мужу?

– Алиса в стране Чудес замужем. – Стас пьяно хмыкает, – за кем, если не секрет, за кроликом? Ну, тот, который с часами убегал?

– Совсем не смешно! – я чувствую волну гнева. Да сколько можно, в конце‑то концов? Этот человек нагло внедряется в мою жизнь и получает наслаждение от своих бесконечных оскорблений. – Почему я должна ехать к человеку, который и два слова нормально связать не может? Почему ты решил, что мной можно командовать, будто я рабыня?

– Оп‑па. Малышка взбунтовалась. Почувствовала себя уверенной в своей темной и тесной норке. Я обескуражен и расстроен. Честно. – Стас на несколько секунд замолкает, наверное, думает, что бы еще сказать. Слышу его обреченный вздох. – Ну, хорошо. Ты можешь не приезжать. Но когда приедешь утром, увидишь меня на газоне, замерзшего и больного. И тебе придется лечить меня, потому что сам я лекарства пить точно не стану.

– Не понимаю, почему ты оказался на газоне?

Стараюсь не обращать внимания на его слишком непосредственное поведение. Удивительно, как легко у него получаются манипуляции, словно я – его личная вещь!

– Это долгая история. Признаться, честно, я и сам не понял, как все произошло. – Голос Стаса мрачнеет, – В общем, жду.

Он сбрасывает вызов, прежде чем я успеваю отреагировать. Что значит – жду? Это шутка? Этот мерзавец, серьезно думает, что я сейчас все брошу, оставлю спящего мужа дома и уеду? Интересно, что мне скажет Женька? Кажется, я начинаю немного понимать, что означают слова Михаила про безумные идеи сыночка. Вот только он не предупредил, что идеи дорогого сынка связаны с грандиозными попойками.

И все же, я нервничаю. Я просто не могу не нервничать в такой ситуации. Что, если он на самом деле лежит один во дворе? Но какое мне до этого дело? Хорошо, черт с ним, я поеду!

Второпях я накарябала записку, на случай, если Женька проснется. Да, возможно, он меня неправильно поймет, возможно, это самый нелепый поступок в моей жизни, но я не могу взять и уснуть, зная, что Стас валяется где‑то на газоне. Черт, ну разве так можно?!

Чертов газон

Ворота приоткрыты. Чего и следовало ожидать. Дорожка к самому дому освещается фонарями, но я прямым ходом направляюсь к беседке – каким‑то чудом, Стас уже находится внутри.

– В чем дело? Почему ты вытащил меня из дома в такое время?

– Алиса, ты все‑таки приехала, несмотря на мою грубость.

Только сейчас до меня доходит, что он сидит без коляски, прямо на лавочке.

– Я не поняла, что вообще происходит? Ты меня обманул, и все это время прикидывался инвалидом, врал что не можешь ходить? – я просто не могу поверить в происходящее. – Ради чего все это, ради веселья?

– Что за ерунду ты несешь? – Стас хмурится. – Вот значит, кем ты меня считаешь: инвалидом! Весело, ничего не скажешь. Что касается коляски – я просто не могу ее достать. Ползти в дом по асфальту как‑то не очень хочется, а мои пьяные друзья не реагируют на телефон. Так понятно?

Я смотрю на него, пытаюсь сообразить, что он мелет. Но ползти по асфальту – это уж слишком.

– Так получается, друзья в доме?