Убийство в городе магиков
Кларина встала и пошла к стекляшке. Софи уже ушла, оставив дверь к Оззо открытой.
– Мистер Баланик?
– Входи, Риц. Выкладывай!
Кларина вошла, устало прислонилась к косяку и сложила руки на груди. По всему было видно, что она не в духе, но шеф сегодня и не напирал.
Догадками Клара делиться пока не собиралась. Слишком хорошо знала шефа и его манеру давать ценные указания и задавать ворох вопросов, на которые ещё не были найдены ответы.
– Пока порадовать особо нечем, шеф. Поработали с Льяго, жду экспертизу улик с места происшествия.
Клара шагнула вперёд, положила эскиз на стол Оззо и вернулась на место. Шеф глянул мельком, кисть твари была неподвижна. Потом взял лист двумя руками и поднёс ближе к глазам.
– Фу, что за пакость такая! – вскрикнул он, рефлекторно отбросив рисунок, когда пальцы‑ножи засучили, словно паучьи лапки. Бешеная рука снова заметалась, будто пытаясь спрыгнуть с ненавистной, пленившей её бумаги, и резать, резать, резать!
Клара мастерски скрыла усмешку и лёгкое удовлетворение за сложное утро. Нет, она не собиралась пугать шефа, просто забыла его предупредить.
– Что‑то не припомню, чтобы ты подписывала у меня постановление на оживление рисунка, – мистер Баланик глянул на Риц хмуро, из‑под бровей.
– Это самодеятельность Льяго, – махнула рукой детектив. – Как вам лапка?
– Впечатляет. Это у неё что, ножи?
– Похоже. Я видела лишь тень.
– Когда пробьёшь по базе?
– Завтра.
– Хорошо. Не стесняйся брать помощников. От всех других дел я тебя освободил. Можешь быть свободна.
Клара вышла из стекляшки несколько озадаченная. С одной стороны, она готовилась побороться за своё право на ночной сон, но этого не потребовалось. С другой, шеф крайне редко освобождал детективов от "текучки". Это считалось чем‑то вроде позора что ли, и среди коллег не приветствовалось. Но у Кларины мнения не спросили.
Детектив накинула куртку и направилась к выходу. На улице её охватил ледяной ветер, который моментально выдул все крохи тепла. Впору носить пальто несмотря на начало июня. Кажется, завтра заголовки людских газет снова будут пестреть обвинениями в несанкционированном колдовстве. Но Клару это мало волновало. Она завела мотор дракмобиля и помчалась в ночь, чтобы скорее лечь спать.
***
Мёртвая невеста. Фата играет на ветру и переливается словно вода. Переливается, играет, обманывает. Гипнотизирует, обездвиживает всё, кроме взгляда. Ведь надо смотреть, иначе всё будет напрасно.
Очень тихо. И темно. Едва‑едва слышатся только лёгкие похлопывания ткани на ветру. Неужели она забыла закрыть окно?
Кап‑кап. На кухне потёк кран. Внезапно, предательски. Именно сейчас, когда ветер вытягивал штору в струну. Подвешивал её почти горизонтально, а потом отпускал, словно обласканную и надоевшую любовницу.
Надо закрыть окно. Закрыть, ведь на первом этаже так опасно оставлять открытые окна. Тихие шаги по комнате. Несмелые, почти скрытные. Кап‑кап шумит‑предаёт кран, кап‑кап.
С чёртовой шторой творится нечто неладное. Она словно обезумела. Раздвоилась, растроилась. Вихри ткани, волны, буруны. Они волнуются, словно туман на лесной поляне. Что‑то прячут. Кого‑то.
Там тень. Тёмная тень. Очень большая, массивная. И она надвигается, словно гора с грацией дикого животного. Слышится тихий рык. Тень надвигается, шторы раздвигаются гигантской тушей, сплошь скроенной из мускулов.
Кап‑кап. Где‑то там, очень далеко истерически капает кран. Он почти кричит, верещит что‑то на своём краньем языке. Но ничего нельзя изменить. Всё это уже было, всё это ещё будет, всё это происходит сейчас. И она должна смотреть, иначе всё будет напрасно.
Туша двигается лениво и медленно. Обманчиво лениво и медленно. Она неумолима, она ни за что не остановится.
Тишина. Кран умолк, ветер затих. Штора наконец безвольно повисла, больше не скрывая очертания фигуры зверя, застывшего на пороге балконной двери. Где‑то роятся мысли. Они шепчутся и стучатся, потом кричат: закрой дверь, закрой дверь!
Но это значит шагнуть навстречу твари, прямо в её раззявленную пасть. И в этот момент тварь поднимает взгляд. Жёлтые дикие глаза смотрят прямо в душу. С вертикальными зрачками, круглые и большие, с золотыми прожилками, пульсирующими и горящими адским огнём.
***
В холодном поту Кларина подскочила на кровати. Не закричала только потому, что воздух куда‑то пропал из лёгких, и несколько бесконечных минут магичка боролась со спазмом в горле, чтобы сделать вдох.
Сердце стучало, как оглашенное, в руке сам собой появился тяжёлый сгусток энергии, готовый вот‑вот обратиться несанкционированной шаровой молнией. И кучей проблем заодно. Сквозь марево кошмара Клара ощутила, как напряглась её метка лицензии на магию, готовая подтвердить употребление мощного заклинания и отправить, весточку куда надо.
Титаническим усилием воли, всхлипывая от страха и бессилия, Кларина сжала руку в кулак и подчинила, готовую сорваться с поводка, силу. Впитала её обратно.
Тяжесть в ладони пропала. А вот на сердце легла мёртвым грузом.
На неё никто не нападал. И лофт её находился на пятнадцатом этаже, а не на первом, а балкона у неё не было, чтобы оставлять его открытым. Но ведь тварь запрыгивала не снизу, она ползла по стене, как насекомое. И стекло не могло служить от неё серьёзной защитой.
Клара была одна, это она чувствовала, как магичка. Не было нужды заглядывать под кровать и в каждый тёмный угол. И даже проклятый кран не тёк. Но страх не уходил, сжимал когтями сердце, где поселилось то самое субъективное чувство. Не поддающееся объяснению, но имеющее место быть. Как и в любом видении.
Вот только это был сон, а не видение. Так изредка бывало. Мощные видения тянули за собой сны. Слишком много информации. Она сжигала мозги, если принять её всю за раз. Вот на подсознательном уровне Клара и не приняла сегодня днём. Зато теперь узнала, что у монстра звериные жёлтые глаза.
Стоило прикрыть веки, как они тотчас же вставали перед внутренним взором.
Кларина быстро открыла глаза и посмотрела на часы. Два тридцать. Ещё спать и спать, но ни о каком сне теперь не могло быть и речи. Из головы не шла неведомая тварь, свалившаяся на голову несчастной Гролли и ей. Как детективу, призванному расследовать кошмарное убийство.
