В Мышином Королевстве
– Меня это не волнует. Я вижу только то, что ты недобросовестно выполняешь свою работу. И на конкурсе ты будешь делать то же самое.
– Неправда! И не перебивай меня, пожалуйста. Если тебя бесит моя работа – хорошо, я уйду из актива. Нормально? Отстанешь?
На лице Вероники мелькнула какая‑то подленькая ухмылка.
– Для меня – нормально. А у моего друга ты забираешь возможности.
– Пока не забирает, – поправил Феликс.
– Но она же подала заявку. Хотя ты заслуживаешь этого намного больше. – Вероника снова взглянула на Бажену. – Так, все. Если спектакль будешь ставить ты, Бажена, школьный актив и театральный кружок объявят твоему спектаклю бойкот. Будешь набирать из оставшихся. Алю можешь… кто там у вас еще? Как там этого боксера зовут?
– Ты не имеешь права!
– Я – не имею. А коллектив, недовольный режиссером, очень даже имеет. И этот коллектив будет требовать смены руководителя.
Бажена вскочила с места.
– Я буду жаловаться!
– А я пожалуюсь в ответ. Представляю, как ты упадешь в глазах всего преподавательского состава, когда они узнают, что «Баженочка» просто пользуется их доверием.
– Ник, не стоит, – снова вставил Феликс. – Во время конфликта перепадает всем участникам.
– Нет, стоит. Тебя не раздражает эта выскочка?
Он лишь пожал плечами.
– Я вполне уверен в своей работе.
Прозвенел звонок, и Вероника, попрощавшись с Феликсом, выскочила из кабинета. Бажена молча достала вещи. В глазах щипало.
Глава 6
Бажена умыла лицо. Снова. Трудно просто взять и остановиться, когда целый урок сдерживаешься, чтобы не заплакать. Пытаешься отвлечься, смотришь смешные картиночки, но мысли снова и снова возвращаются к…
Дыхание перехватило. Скрипнула входная дверь, и пришлось отвернуться, чтобы девочка, зашедшая в туалет, не увидела в зеркале покрасневшее от плача лицо.
Никто не должен знать, что я умею плакать. Слабых никто не любит.
Она же… сделала все. Писала рецензии, сочинения, статьи, читала десятки книг по драматургии, и… что в итоге? Теперь весь актив готов бойкотировать ее спектакль. И все из‑за того, что перешла дорогу дружку Вероники. Дружку, у которого и так мама режиссер!
Зазвонил телефон. Сначала Бажена хотела сбросить, но, увидев на экране слово «Папа», схватила трубку почти лихорадочно. Наконец‑то.
– Да? – оживилась она.
– Привет, Бажен. Деньги пришли?
Бажена проверила уведомления.
– Да, пришли.
– Хорошо, тогда давай, удачи там…
– Пап, подожди. Как у тебя дела?
– У меня? Нормально. Сейчас возимся с поставками. Марьяна на золотую медаль идет. Что еще? В принципе, ничего нового.
Ах да. Марьяна же в выпускном классе. Надо сказать‑то покруче, надо…
– А я в конкурсе постановок участвую, – выпалила Бажена. – Там главный приз – рекомендательное письмо в Театральный институт.
Он должен обрадоваться. Он же всегда радовался, и сейчас должен.
– Ой, правда? Марьяна тоже участвует.
Облом. Очень большой облом.
Значит, Марьяна действительно претендует на победу. И как теперь быть? Нельзя же потом приехать на дачу и сказать папе, что бывшая сынка какой‑то режиссерши подстегнула весь театральный кружок объявить бойкот!
– И что… у нее за спектакль? – тихонько спросила Бажена.
– «Снежная Королева». Слушай, Бажен, у меня тут дела. Давай потом позвонимся, ладно?
– Ну… хорошо…
– Давай, все. Целую.
Папа бросил трубку, и Бажена убрала телефон. По коже пробежал неприятный морозец. Просто окунули. Во что‑то ледяное и мерзкое.
Бажена вытерла лицо. Слава богу, теперь оно уже не выглядело таким опухшим, но влажные глаза выдавали ее с головой: ревела. Как идиотка.
– Осенняя хандра? – послышалось за спиной.
Фигура, стоявшая у Бажены за спиной, чем‑то напоминала призрака – бледная, высокая, с длинными черными волосами и в такой же черной одежде, как на похоронах. Тома. Та самая, которой спихнули ее работу.
– Осенний насморк, – пробурчала Бажена, шмыгнув носом. – Кто‑то с новым парфюмом пришел… У меня, кажется, аллергия…
– Плакать лучше всего в третьей кабинке, – тихо проговорила Тома, подходя к раковинам. – Там почти не воняет и кто‑то процитировал Гумилева на стенке…
– Слушай, Том, – она снова умылась и попыталась сделать самый непринужденный тон. – Вероника сказала, если спектакль буду ставить я, она заставит весь актив… ну… бойкот устроить. Ты вместе со всеми будешь?
– Я не из тех, кто сопротивляется большинству… Честно говоря, в последнее время я вообще теряю всякую инициативу… Становлюсь инертной…
– Наверно, витаминов не хватает.
– Может, витаминов, а может… чего‑то еще…
Какое‑то время Тома молча простояла у раковины, разглядывая свое отражение. Бажена поняла, что лучше не мешать. Она приспустила волосы, чтобы хоть немного прикрыть заплаканное лицо, и зашаркала к выходу.
– Там Вероника, – пробормотала Тома.
– Значит, все‑таки проклятье…
– Что? У ее класса сейчас физика, она не к тебе.
