В плену ослиной шкуры

– Нужно еще картридж обновить, – сказала Оливия. – Как бы не забыть, а то столько дел.

– Не то слово, – деловито выдохнула Гардулла. – У нас сегодня двадцать шесть операций только до обеда.

– Я уже привыкаю к вашему темпу.

– А выглядишь уставшей, – сказала Гардулла.

Оливия похлопала себя по щекам. Не станет же она говорить, что по ночам пишет книгу.

– Это всё потому, что я на выходных не могла уснуть, – сказала Оливия.

– Почему? Это потому что полнолуние?

– Нет. Я думала, какой сделать подарок на свадьбу Таи и Фридхофа. Я ведь их даже в глаза не видела.

– Зачем заморачиваться? Просто сложись со всеми. Не великое дело эта свадьба.

– Как сказать… Венчание же всё‑таки. Это ведь раз и на всю жизнь.

– О чём ты говоришь? – поперхнулась Гардулла. – Все знают, что у Фридхофа это не первый брак. Если он так легко бросил свою прежнюю жену, то уже понятно, как он относится к браку. А если учитывать, что его женой станет госпожа Воронкова… – Гардулла беспомощно развела руками. – Тут и говорить нечего. Тая его уже через год сама бросит. Вот увидишь.

– Что вы имеете в виду? – Оливия наклонилась к ней.

– То и имею. Это уже давно не секрет. Фридхоф совсем недавно развелся. На молодых его потянуло. Так что тут еще спорный вопрос, принесёт ли им этот брак счастье. Тая всё‑таки разрушила чужую семью. Хорошо еще, что после свадьбы они тут больше работать не будут. А то из‑за этой госпожи Воронковой столько проблем! Но это тебе лучше не знать, милочка. Ты сделала ксерокопии?

Оливия протянула ей отксерокопированные бланки.

– Вот спасибо тебе! – сказала Гардулла.

– Всегда рада помочь, – любезно ответила Оливия.

Как только Оливия снова осталась одна, она уселась за компьютер и снова принялась строчить свой роман. Время у нее еще есть. Первые пациенты придут только через полчаса.

«Клиника доктора Кайзера совсем недавно отметила свое пятнадцатилетие. Поначалу все в округе шептались, что Андреас Кайзер – нахлебник своей богатой супруги Сабрины Кайзер. Ведь та, будучи из очень состоятельной семьи, готова была отдать последние средства для продвижения своего любимого мужа. Именно Сабрина настояла на том, чтобы Андреас открыл свою собственную клинику, потому как знала, что ее муж болеет медициной. Самолюбие скребло по дну души Андреаса, но он всё же взял деньги у жены для развития собственного дела. Несколько раз он замечал, как после этого смотрели на него родственники Сабрины. Ущемленная гордость не давала Андреасу покоя до тех пор, пока он честным трудом не вернул супруге все вложенные ею деньги. На протяжении трех лет он работал не покладая рук. Андреас даже ночевал на работе ради того, чтобы поскорее вернуть долг жене. Все эти три года он мечтал о том дне, когда сможет вздохнуть спокойно и насладиться налаженным делом вместе с семьей. Через годы мучительного труда Андреас наконец вернул все вложенные средства Сабрине, а еще через полгода она скоропостижно скончалась от острого лейкоза, оставив Андреасу трёхлетнего сына Томаса. Оставшись без жены, но зато с вечными упреками со стороны тестя и тещи, Андреас замкнулся в своей клинике, как рак в панцире. Единственной его заботой стал сын Томас. Андреас был уверен, что сделал всё, чтобы вырастить из мальчика настоящего мужчину. Но слишком поздно он вдруг обнаружил, что Томас вырос как накрененное деревце, и ничто не могло исправить его беспечный и дурной нрав. Но о нем чуть позже. Вернемся к клинике.

Итак, в этой частной клинике Кайзера проводились в основном амбулаторные операции. Клиника представляла собой пять операционных помещений, всё необходимое оснащение, шестьдесят коек. Всего в клинике работали восемь врачей‑анестезиологов, десять медсестёр, четыре санитарки и свыше тридцати приглашенных хирургов, которые приходили в назначенный день и час со своими пациентами. Рабочий день начинался в семь утра, и, как правило, до трех дня закачивалась последняя операция. Поток пациентов был огромный, и работы было невпроворот. Каждый хирург приходил в эту клинику со своими пациентами, и на этом непрекращающемся потоке больных держался весь бюджет клиники. Андреас работал наравне со всеми врачами, а то и больше. Он довольно редко устраивал себе отпуск и, бывало, даже ночевал у себя в кабинете. Его сын Томас окончил стоматологический факультет, но работал в этой же клинике менеджером по подбору персонала. Так, по крайней мере, он себя именовал. В сущности же избалованному Томасу было абсолютно всё равно, где протирать штаны. Работать он не любил, учиться тоже. За свои двадцать пять лет он успел многое повидать, и потому его нечем было удивить. С самого детства для Томаса всё было легко и доступно. А когда всё дается просто и в сию же минуту, то нет причины растягивать терпение, развивать трудолюбие, аккуратность и другие хорошие качества, которые даются человеку именно благодаря тернистому жизненному пути. Потому, став взрослым. Томас остался в душе капризным мальчишкой, но уже со стариковскими замашками. Нередко апатия и лень Томаса вводили его отца в ступор. Между отцом и сыном вечно присутствовали недопонимания на этой почве. Андреас с ужасом думал о близившейся старости.

– Это клинику я собирал по кирпичикам, – делился он со своим лучшим другом и коллегой Фридхофом. – Я люблю ее, как собственное дитя. И мне даже страшно подумать, что с ней сделает Томас, когда она перейдет в его руки. Он ведь ее распустит, как старый свитер. Что мне с ним делать, понятия не имею. Как он может так жить? Ему совсем ничего не нужно. Он даже элементарно ничем не интересуется. Только девушки, казино да гулянки – вот что ему нужно.

– Парень еще не вырос, – отвечал Фридхоф. – Дай ему время.

– Как не вырос? В его возрасте я пахал как проклятый, чтобы иметь свою клинику. Я так горел этой идеей, что не мог ни спать, ни есть. А этот болван только спит и ест, и ничего ему от жизни не нужно. Только и делает, что таскается со своими подружками по барам и казино. Хорошо еще в дом никого не водит.

Фридхоф понимающе кивнул и ободряюще похлопал Андреаса по плечу. Только ему было позволено такое панибратство по отношению к начальству. Почти сразу же, как Фридхоф устроился к нему в клинику всего пять лет назад, Андреас стал считать его не только своим партнером, но и настоящим единственным другом. Фридхоф Майер добрым и порядочным поведением смог расположить к себе Андреаса настолько, что тот через полгода сделал его своим заместителем, на что Агнесс Франкос дуется и по сей день».

– Оливия, иди попей кофе, я тебя заменю, – раздался женский голос.

Оливия быстро сохранила текст и свернула окно. Позади нее стояла медсестра Рита.

– Что ты тут делаешь? – спросила Рита.

– Да так, составляла один документ, – поспешно ответила Оливия.