В вечности прошлого

– Я выслушал и заметь, был терпелив, – четко сказал Ирвин, – А теперь настала твоя очередь слушать. Адерэль, я не могу понять чего ты добиваешься. Дядюшка дал тебе слово, а я могу его забрать. Помни об этом. Ты не знаешь, когда переполнишь чашу моего терпения, но… берегись. Я быстро очищу комнаты от большинства непонятно что делающих здесь. Ты первая в этом списке. По отношению к Тристрид даю тебе право изображать учтивость, но без излишнего фанатизма. Адерэль, будь благоразумно. Откуда ты вообще можешь что‑либо знать?

– Любите ее? – осторожно спросила женщина.

Ирвин закатил глаза и не говоря ни слова, встал. Что он мог ей на это ответить? Искрен медленно брел до кабинета и думал над словами Адерэль: в чем‑то она была права. Большая разница, что именно задето: сердце или самолюбие.

Войдя в библиотеку, мужчина был и разочарован, и рад. Он сам не знал чего хотел больше: одиночества или общества. Сидящие за столом и распивающие портвейн Варад и Ралад встретили его с улыбкой.

– Ваш стакан очень рад, что вы зашли, наконец‑то, – засмеялся уже изрядно выпивший Варад, – Грустно ей, ой, извините, ему было находится среди нас, обделенному вниманием. Садитесь же быстрее.

– Да замолчи и наливай, – легко ударил его в плечо Ралад, – Вот начал нести ерунду какую‑то. Ирвин, этим вечером, с вашего позволения, вы будите для меня просто Искреном, присаживайтесь.

– Рюмка нас быстро подружит, – засмеялся Варад и наполнил бокал, – И для меня вы Искрен. Прошу.

– Да и вы и так особо‑то не стесняетесь, – прыснул Ирвин.

Искрен выпил залпом, чем вызвал одобрительные взгляды двух новоявленных друзей. Может этот напиток утопит все его мысли?! Искрен готов был предать себя во власть спиртного, только бы смыть звучавший в его голове голос Адерэль: «Распутница. Тристрид вас опозорит. Подумайте. Подумайте…». Мужчина налил еще и также быстро расправился с напитком. Вкус ему не очень нравился, но просить Гва принести что‑нибудь другое он не хотел – это займет время. Немного перетерпеть первые несколько бокалов, а там уже и вкус, и страхи, и заботы – все померкнет. Он мечтал о Тристри. Когда получил, начал думать, а зачем он хотел ее…

– Искрен, знаете, каким свойством обладает алкоголь? – спросил Ралад, – Это своего рода ключ, которым можно отпереть любой рот. Если вас, что‑то гложет, а вы не можете это выразить без сторонней помощи, то я налью еще. Вы только скажите, Искрен, мы вмиг все устроим.

– Спасибо, Ралад, на этом вы не поскупитесь, я понял, – вытер губы ладонью Ирвин, – Чудодейственное средство сможет залатать раны на сердце или в вопросах любви оно все‑же бессильно? Что скажите?

– Я скажу, что среди моих знакомых были те, которые пытались утопить свою любовь в алкоголе, но у них не получалось, – сказал в задумчивости Ралад, – Сама по себе любовь не уместна и может создать множество проблем. Вы ищите ее, а потом не знаете куда спрятать. Искрен, вы обрели ее в свое время, но счастье эта находка вам не принесла. Стала проклятьем для вас, карой. Это испытание для вас. Груз чувств, может быть непосильной для вас ношей и, в итоге, раздавить вас. Остерегайтесь ненависти к объекту вашего вожделения. Дело‑то вовсе не в нем, а в вас самом, в вашей слабости. Вы будите гневить все на свете. Ее возненавидете, да и себя, в придачу.

– Искрен, не слушайте вы этого болтуна. Весна создана для любви, – махнул рукой Варад, – а я знаю отличный способ: любовь лечится любовью. Я могу вас познакомить с хорошими барышнями. Нет, только не подумайте, что надо будет выгнать Тристрид, нет конечно. Мы будем заботится о ней, уважать ее прошлое. Адерэль укротим, чтобы не обижала Тристрид. Инвида – вот кто пойдет ей на пользу. Тристрид хорошая, но, не обижайтесь, таких как она много. Даже более невинных и послушных. Надо многое перепробовать, чтобы понять, что все‑таки лучше. Этот способ действует всегда. Вот, к примеру, портвейн вам не очень‑то и нравится. Виже, как вы им давитесь. Но что мешает позвать Гва и попросить что‑нибудь другое.

– Не надо никого звать, Варад, – положил голову на руки Ирвин, – Тошнить все равно не фиалками будет.

Смех, которым разошлись Ралад и Варад с трудом сдержался в комнате и не сломал стен. Не ожидавший такого, Искрен уронил бокал, который разбился вдребезги. Мужчину это не смутило и он придвинул к себе поближе бутылку.

– Не беспокойтесь господин: что надо разожжем, что не надо затушим, – откинулся на спинку стула Варад и вытянул ноги, – Короче говоря, вылечим ваши душевные страдания.

– Или создадим новые, – откашлялся Ралад и заметив удивленный взгляд Ирвина поспешил добавить, – Да прошу, Искрен, не принимайте всерьез. Вам уже известно, насколько я плох в остроумие. Однако, если вы еще в состоянии, я попрошу вернуться к теме нашего разговора.

– Я отклоняю твою просьбу, Ралад, – сказал улыбаясь Варад, – Искрена бы до комнаты довести, а то еще немного и уносить придется.

Мужчины встали и взяли сопротивляющегося Ирвина под руки. Что бормотал еле передвигающий ноги Искрен, они так и не поняли. В комнате Ирвина: положили на кровать, сняли с него обувь, заботливо накрыли одеялом и погасили свет.

– Дааа, – протянул Варад тихо затворяя дверь, – Скажи мы ему, насколько они схожи с Ферапонтом, бутылка бы в нас полетела. Он господин нам, но своим эмоциям – раб.

– И правда чудно, – почесал голову Ралад, – Сам себе не принадлежит. Еще и эту шлюху притащил. Тьфу, – плюнул он, – зла на него не хватает. Не зря Адерэль так бесится, похлеще меня.

– Ээй, не трогай Тристрид, – сально улыбнулся Варад, – Я нахожу ее интересной. Несмотря на грязь в которой она плавала долгое время, душа ее не замаралась. Вот что чудно, ты не находишь?

 

ГЛАВА 4

 

Ожидая чего‑то от других, мы тем самым ставим себя в зависимость от кого‑то.

Карл Густав Юнг

 

Утром Искрен помялся у двери в комнату Тристрид и все‑таки постучал. Женщина открыла почти сразу. Легкое платье подчеркивало ее фигуру. Ирвин хотел обнять ее, но сдержался.

– Искрен, давай не пойдем никуда, – улыбнулась Тристрид, – Давай позавтракаем здесь, в комнате. Мне не комфортно с ними. Они странные, ты не находишь?

– Все мы немного странные, – Искрен взял ее руку, – Тристрид, чем больше ты будешь общаться с ними, тем быстрее привыкнешь. Ну хорошо, тогда я скажу Гва, чтобы принес тебе завтрак.

Улыбка сошла с лицо женщины и она молча кивнула. Тристрид думала, что он останется с ней. Она не стала его держать – ему тоже надо привыкнуть.

Ирвин спустился на первый этаж и сел на диван, не заходя в гостиную. Он думал, как вести себя с Тристрид. Искрен знал, что любит ее, но не очерствеет ли его душа потом, возгордись он своей снисходительностью. Мужчина решил возложить ответственность на время, которое само все расставит по местам. Проходивший мимо Варад заметил опечаленного Ирвина и подсел.

– Искрен, что случилось? – спросил он, – Вы из‑за Тристрид расстроились? Да бросьте. Я знал, что от любви одни страдания. Лучше ее никогда не знать и жить спокойно. Но раз уж заболели ее. Придется вас лечи…