В вечности прошлого

Искрен проснулся от яркого солнца, лучик которого играли на его лице, и потер глаза. Спальня была очень уютная и теплая. Вставать с двуспальной мягкой кровати ему не хотелось. Дрова в камине еще не прогорели до конца. Спустя несколько минут Ирвин попривык к яркому свету и посмотрел в панорамное окно, находившиеся прямо напротив кровати. Снежинки, падающие на землю, не позволяли рассмотреть получше. Искрен решил умыться и прогуляться. Через тридцать минут он уже собирался выйти из дома, как раздался голос Гва: – Господин, куда вы? Там холодно. Позавтракать надо, а потом уже все остальное. Упрямый слуга помог снять Ирвину пальто и потащил в гостиную. Там и правда, опять был накрыт стол. Чего только не было: и тыквенный круассан с творожным кремом, и воздушные панкейки в апельсиновом сиропе, и вишневый тирамису с клубникой и сливками. Искрен даже не знал с чего начать. – Вот, господин, попробуйте заварной блинчик с медовым сиропом, – сказал Гва и налил кофе с карамелью и арахисом, – Сейчас такая погода, надо хорошо питаться, чтобы не заболеть. Успеете еще замерзнуть, а сейчас пейте. Искрен съел три блинчика и выпил чашку свежезаваренного кофе. Он поблагодарил Гва и поспешил удалиться, пока тот был занят поеданием копченной говяжьей лопатки с соусом сальса. Быстро обув валенки и накинув пальто, он наконец‑то вышел из дома. Пушистый снег укрыл землю, словно покрывалом. Снежинки танцевали и садились на Искрена. На Ирвина нашла грусть, так хотелось, чтобы любимая его согрела. Тристрид, несмотря на то, что вышла замуж за богатого, была и остается для него смыслом жизни. Да, она обесценила любовь, но Искрен ей все простил. Ирвин медленно шел, снег хрустел под его ногами. Как же все‑таки хорошо здесь. С милой Тристрид было бы еще лучше. Ах, знала бы она, как он разбогател, знала бы… Искрен вздохнул и понуро опустил голову. Он запрещал себе думать о ней, но все напрасно. Тристрид навсегда в его сердце и Ирвин не устанет это повторять. Как же она красива, как умна и талантлива. Искрен восхищался красотою белоснежной кожи, тонкими пальцами и густыми белокурыми волосами. А теперь смысл его жизни в объятьях другого. Разве Ирвин чем‑то заслужил такие страдания?!

Искрен шел и грустил. Уже и снег не радовал его. Зачем только вышел?! Уже хотел было повернуть к дому, как увидел на припорошенной снегом скамеечке сидит старуха с сальными волосами торчащими из маленькой шапочки. Изъеденные морщинами лицо уныло опущено вниз. Старуха вызвала жалость у Ирвина, и он поспешил с ней подойти. – Добрый день, что случилось? – Искрен стряхнул снег со скамейки и присел рядом. – Это у вас он добрый, – оскалилась старуха, – у меня день как день. Глаза утром открыла, уже неплохо. Богачам, какое дело до бедных и несчастных. Снизошли до бедной бабушки, но ведь, не по доброте душевной. У каждого действия есть причины, побудившие его совершить. Я думаю, что снизойти до бедной бабушки, вас сподвигло чувство жалости. А это значит, что вы считаете себя лучше меня. Что ж, вполне разумно, – старуха развела руками, – Идите, я и так много наговорила. Сердце начало бултыхаться. Для меня это вредно. – Я понимаю вас. Вот, что меня сподвигло, – Ирвин подвинулся ближе, – Пойдемте. Вы наверняка замерзли. Можете называть меня Искрен. Ирвин встал и подал ей руку. Старуха не приняла ее и молча поплелась за Искреном. Из‑за нее они шли дольше. Ирвин уже начал было думать, что и вовсе не дойдут. Однако бросить ее не мог. Вот показался особняк. Искрен прибавил темп, в то время, как старуха, напротив, замедлила его. Это начало раздражать Ирвина. Он взял ее дряблую руку и потянул за собой. Старуха упиралась. Наконец‑то мужчина отворил тяжелую дверь особняка и впихнул туда старуху. – Все меня обижают, – шмыгала она носом. – Когда ж ты ныть‑то уже перестанешь?! – послышался насмешливый голос, – Пошла вон. Искрен от неожиданности ущипнул старуху, та вскрикнула. Неторопливым шагом к ним приблизилась женщина с длинными прямыми волосами иссини‑черного цвета. Фиалковы костюм хорошо подчеркивал стройную талию. Большие светло‑карие глаза с пренебрежением смотрели на Искрена и старуху. – Не гоните, – запротестовал Ирвин, – Надо ее покорить. У нас же есть свободная комната? Собственно, вы то, кто, чтобы командовать в моем доме? – Меня зовут Адерэль. Будем знакомы господин Ирвин. Ладно, пусть Акедия пройдет. Господин Мантени помогал ей, – снисходительно заметила женщина и посмотрела на старуху, – Пойдемте, Гва уже заждался вас. Искрен посмотрел на Адерэль. Да, она очень красива. Пугающе красиво. Но что‑то в ней есть поддельное и отталкивающее… Они прошли в гостиную. Стол был накрыт. В гостиной Ирвин увидел собравшихся «рабов», как их назвал Гва. Повар одним глотком осушил бокал вина и отодвинул стул для Искрена, а затем для Акедии и Адерэль, – Я, как вы уже знаете, новый хозяин особняка, – сказал Ирвин, облокотившись на спинку стула. – Ага, знаем, – сказала равнодушно девушка и большими коварными глазами с восторженным взглядом посмотрела на Гва, – Все безупречно, впрочем, как всегда. Я вот не умею так готовить, а ты справляешься один. Достоин уважения. Господин Ирвин вам повезло с Гва. Все меня зовут Инвида. Не постеснюсь сказать за всех, мы рады новому хозяину. – Да уж постесняйся, будь так добра. Хотя, о чем это я, ты и добро – по разные стороны баррикад, – раздался бас. Этот выпад поверг Ирвина в шок. Вскинув бровь, мужчина посмотрел на говорившего. По телу Ирвина пошла дрожь, когда их взгляды встретились. Глаза молодого человека были олицетворением зла. Искрен доселе не испытывал страха перед другим человеком. – Ралад, умерь свой пыл, – постучал мужчину по плечу сосед, – Я вот безумно рад с вами познакомится, господин Ирвин. Меня зовут Варад. Мы были друзьями господина Мантени, а теперь будем вашими. Вам в наследство не только особняк достался, – хитрые глаза Варада блеснули, – шутка, конечно‑же. Гва нам готовит, у него талант к этому. Вастадор заведует деньгами. Сейчас дебет с кредитом сводит, поди, как обычно. Ралад занимается садом. Я шью одежду. Все при деле. Ну почти все, – Варад подмигнул старухе, – Вы освоитесь, господин Ирвин, и к нам быстро привыкните. Мы надеемся, что вы не прогоните нас. – Да успокойтесь вы, – опустился на стул Искрен, потирая виски, – Места хватит всем. Приятно с вами познакомится. Давайте уже есть. Я проголодался. Стол ломился от яств. Искрен и Акедия наполнили свои тарелки панированной сырной брюшниной под клюквенно‑гранатным соусом, Адерэль взяла маленькую чашку посоле с плавленым сыром и курицей. Варад принялся поглощать каштановый крем‑суп с травами. Любитель спиртных напитков Ралад ограничился горьким гоголем‑моголем. Гва подождал пока все сделают выбор и пододвинул себе целую тарелку с панированными бараньими котлетками. – Ты скоро лопнешь, – с укоризной на обжору посмотрела Адерэль. Повар хотел было что‑то сказать, но котлета во рту мешала это сделать. Он махнул сальными руками и перебил аппетит Адерэль. Она с нескрываемой ненавистью посмотрела на довольного Гва, которому было все равно на ее чувства.

–Ах, как он счастлив, – устало сказала Акедия, ковыряя вилкой в своей тарелке, – Ему можно только позавидовать. – Гва испортил мне аппетит, – Адерэль аккуратно положила приборы и удалилась. Искрен смотрел ей вслед и не понимал, почему она так притягивает к себе. Ее красота казалось какой‑то фальшивой. Но вот что именно было с ней не так, Ирвин не знал. Акедия ссутулившись смотрела на довольного повара, которому не было дела ни до чего, кроме бараньих котлеток. Ирвин думал, как они уживаются друг с другом и кто еще здесь есть. Гва бросил взгляд на задумавшегося Искрена, наполнил бокал и поставил рядом с мужчиной. – Выпейте вина и тогда все встанет на свои места, – засмеялся Гва, – Попробуйте очень хорошее и дорогое. Господин Мантени изрядно пополнил винный погреб. В любой момент, только прикажите, и ваш бокальчик наполнится тем, чем пожелаете. Ну разве не об этом ли вы всегда мечтали?!