Вечерний силуэт

– Тебе бы меньше интересоваться всякой дрянью, – презрительно одернул отец. – Для того вы с сестрой и учитесь в Стенсфилде, чтобы отойти от этой гадости.

Замечание отца ввергло Эдди в явное неудовольствие. Грозно нахмурившись, он готов был вступить в бой и сдержался лишь благодаря присутствию друзей.

– Смотрите на провода, – он указал пальцем, Макс и Кристина направили туда взгляды. Над ними висела пара привязанных к электрическим проводам кроссовок. – Знаете, что это значит? Кроссовки погибшего члена банды вешают на проводах над местом убийства в память о нем, – пояснил Назарян нарочито громко. Диана незаметно для отца ткнула брата в плечо. Эдди бросил на отца короткий дерзкий взгляд и отвернулся.

Машина свернула влево и через ярдов сто подъехала к приземистому бежеватому домику. Навес, тянувшийся по всему фасаду, поддерживался пятью квадратными колоннами. Кроме входной двери с левого края, на фасаде имелись два больших деревянных окна с облезлой краской. Ограждением маленькой армянской вотчины служил черный стрельчатый забор, покрытый с боковых сторон густо растущими вьющимися цветами.

– Мы дома, – объявила Диана.

Узкая дорога была застроена стоящими в ряд жилыми одноэтажками, тянущимися в два ряда по обе стороны улицы. Несколько машин покоились на дороге, другие стояли взаперти за ограждением. Вся улица дышала тишиной и умиротворенностью. На тротуарах стояли зеленые и черные, набитые доверху мусорные баки. Диана выудила миг, когда отец и Эдди парковали машину в гараже, и жестом подозвала Манукянов.

– Мы поселились сюда, думая, что будем жить в тихом пригороде, – таинственным шепотом сказала она. – Родители очень жалеют, что не познакомились с городом поближе прежде, чем вложили все деньги в этот дом.

Оба с пониманием кивнули.

– Проходите, дети мои! – торжественно велел Эдди, отворив дверь. Жилище Назарянов представляло собой скудно обставленную гостиную, соединенную с кухней. Здесь находилось лишь самое необходимое – обеденный стол, заставленный стульями, маленький диван с низким столиком напротив телевизора. За гостиной узкий коридор вел в две спальни. Вся мебель была белого цвета и сверкала неоспоримой чистотой. Миссис Назарян приветствовала гостей с радушной улыбкой. При первом взгляде стало ясно, у кого Диана переняла черты лица. Те же темно‑карие глаза, правильный овал лица, мягкий взгляд и теплая улыбка. Диана кинулась в объятия матери, расцеловала ее и представила друзей.

– Можешь представить, они тоже жили на Московяна! Возможно, мы вместе играли. Папа вспомнить не смог. Может, ты можешь?

Миссис Назарян долго щурилась, водила пальцами по подбородку, пронизывала Манукянов напряженным взором и в итоге сдалась.

– Вы голодны? Идем за стол, я приготовила фахитос и булочки с подливкой. Между прочим, сегодня день Колумба.

– Пусть девочки ужинают. Мы с Максом не голодны, – спешно вставил Эдди.

– Почему это Макс не голоден? – нахмурилась мать.

– Мы пойдем гулять, а когда вернемся, хотим выпить листовой чай. Вы пьете дома листовой чай?

– Нет, – признался Макс. Он был не меньше миссис Назарян озадачен резкостью друга. Мать, однако, не подала виду.

– Ты пригласил друзей познакомить с нами или своей обожаемой улицей? – порицательно спросил отец, приступивший к ужину.

– Мы сами решим, что нам больше нужно прямо сейчас, – бросил Эдди и кивком позвал Макса к выходу.

– Миссис Назарян, я правда не голоден, – виновато произнес он и попятился к выходу. Кристина обжигала его неодобрительным взглядом, Диана старалась казаться совершенно безучастной, чтобы не захлебнуться от стыда.

Сумрак сгущался, садясь на город громадной шапкой. По небу мрачно плыли пухлые, как овечья шерсть, облака. Несколько работающих фонарей тускло освещали пустынную, утопающую в тишине дорогу. Казалось, звезды и серповая луна освещают ее ярче.

– Справа находится граница «Латиноамериканских королей» и Bloods.

– Кранцы приходили оттуда? – догадался Макс.

– Да. Слева наша с Дианой прежняя школа. Что тебе хочется повидать сперва?

– Границу.

Друзья вышли за черную стрельчатую ограду и не спеша пошли по узкому тротуару, едва вмещающему двух пешеходов. Вокруг царили каменная тишина и насыщенный сумрак. В грядках перед домами росли цветы, вздымаясь над оградой и перекидываясь через нее длинными лозами. «Прыгающих» машин, как и куч бесперебойно стреляющих во все стороны головорезов, также не встретилось. Ничего из виденного им не совпадало с его представлениями о Комптоне. Эдди заметил удивление друга.

– Наш район – единственный во всем Комптоне, где запрет на конфликты установили сами банды. Мы живем в «квадрате мира», который создали «Короли», Crips и Bloods, объединив свои территории восточнее Ранчо‑Домингез. Всем бандам, проживающим в нем, запрещено стрелять, драться или другим способом подвергать опасности представителя другой расы. Мы должны быть примером порядка и законности.

– Запрещено воевать только с другой расой?

– Со своей делай что угодно, только не переходи черту.

– Какую?

– Убийство, наивный ты простачок. Полиция довольна обстановкой, и они требуют только не привлекать внимания. Взамен разрешают делать наши ночные делишки.

– Откуда ты так хорошо знаешь?

– Помнишь Луиса Каттано? Это дядя моего друга. Отличный парень. Он мне пообещал, когда мы вырастем, разрешить создать свою банду и вести дела самому.

– И зачем тебе это надо?

– То есть зачем? – изумился Назарян. – Затем же, зачем люди ходят в офисы, красят машины, чинят провода, работают официантами.

– Но это нечестно.

– Я могу доказать, что ты ошибаешься.

– Что это за ночные делишки?

– Не нужно пока тебе знать.

– Ты собираешься убивать людей?

– Нет, глупыш. Убивать грешно и запрещено старшими. Я собираюсь добиться успеха другими способами.

Быстрый мороз пробежал по телу Макса, проник в кровь, прогнав жар к лицу.

– Ты серьезно? Ты признаешься в том, что готов преступлениями добиться успеха? – недоверчиво переспросил он. Гонор друга ужасал его.

– Послушай, малыш. – Эдди стал уставать от назойливости Макса. – Ты слышал что‑нибудь о волчьих стаях?

– Знаю, что они живут семьей.