Вечерний силуэт
– Он редко бывает здесь, – пояснил Назарян. – Так что взяла бы и просветила парня.
Сеск вернулся из кухни с тремя стаканами, потребовал у Стейси освободить место рядом с Ким, так что та пересела на диван рядом с Максом.
– Неплохо вы порезвились до нас, – заметила Ким.
– Малышка, у нас всех полный бак, – сказал Сеск. – Пора вам тоже заливаться. – Он взял стакан, другую руку положил Ким на плечо. – За силу латиносов и наше скорое правление во всем Комптоне! – Говорил Сеск так громко, как кричит фанат с трибуны любимой команде. – И за наше воссоединение! Как вы знаете, мы с Ким долго были в ссоре, но я уважаю ее рассудительность. В конце концов она обсудила со мной причину ссоры, а не, как другие шлюхи, крикнула: «Пошел к черту!» – и бросила трубку. – Не успел он договорить, как Ким хорошенько всадила ему локтем по печени. Сеск согнулся от боли, чуть не выронив стакан.
– Я пошутил! – воскликнул он.
– Так тебе будет спокойнее. Прости, lindo[1], продолжай.
– Черта с два я выпью за тебя! – заявил Каттано. – Парни, за нас, мужчин! – Он, не дожидаясь остальных, залпом осушил стакан и энергично откусил яблоко. – А эти нахалки могут поцеловать мою милую сальвадорскую задницу!
– Франсиско Каттано, ты перешел все границы! – Ким вскочила со стула и принялась осыпать Сеска ударами по голове.
– Бить племянника генерала «Королей»?
Сеском овладели возмущенные чувства уязвленной гордости. Он схватил ее за плечи, подхватил на руки и понес в спальню, не замечая дрыгавшихся ног и извиваний Ким. Несколько секунд за дверью раздавались звуки борьбы, потом голоса сменились.
– Мир держался недолго, – пожал плечами Назарян, поставив стакан на стол. – Но они уже на пути к новому миру.
Веселье продолжилось без них. Несметное количество выпитого усердно стирало границы дозволенного; Макс чувствовал, как уверенность завладевает им, подталкивает совершить все то, что кажется непозволительным где угодно, только не здесь, в обители бушующих низменных страстей, столь притягательных, если тебя здесь признают и если в голове рьяно шумит придающий храбрости напиток.
– Почему ты не снимешь куртку? – спросил он вкрадчиво у Стейси.
– Стесняюсь тебя. Жду, пока ты снимешь футболку.
Макс исполнил пожелание немедля, вызвав волну одобрительных оханий. Исчезла всякая неловкость; Макс был твердо уверен, что Стейси очарована его напористостью и уверенностью. Сеск с Ким так и не вернулись, и Эдди пришлось самому идти за следующей бутылкой.
– Нет, дружище, это уже лишнее, – запротестовал Доминик, у которого веки так и норовили свалиться на глаза, унося пьяного в сладкий и долгий сон. Назарян невозмутимо поставил бутылку на стол.
– Это Макс меня заставил, – с трудом пролепетал он. Стейси хихикнула. Она уже полностью облокотилась на плечо Макса, обдавая его возбуждающим теплом объемных форм. Время от времени его руки скользили по ее бедрам.
– Молодец, Макс, – сказала она. – Я как раз нахожусь в подвешенном состоянии.
– В каком?
– В подвешенном, – ответил за нее Доминик. – Когда ты еще не пьян, но уже и не трезв.
– Вот сейчас и поправим! – Эдди корявым движением откупорил бутылку. – Представьте, что коньяк называется «Красный легион».
Макс ужаснулся, вдруг поняв, что вовсе потерял чувство времени; третья бутылка отправилась под стол к двум пустым собратьям.
– Я пошел спать, – заявил Доминик. Он встал, покачиваясь, и несколько секунд смотрел на Майру, словно обдумывая что‑то.
– Идем в спальню? – спросил он наконец.
– Нет, приятель, ты большой мальчик и вполне можешь спать один. И вообще мне пора идти. Стейси, ты со мной?
Подруга, напротив, не желала терять верную возможность отдаться власти наслаждения.
Манукян стал жевать яблоко, уставившись в пол. Приторная горечь во рту усиливалась, досаждая все сильнее. Неизвестно, сколько он так сидел, но когда поднял голову, они со Стейси были вдвоем. Алкоголь атаковал изможденный мозг, вот он уже начинает бороться с накатывающей сонливостью. Странно, что Стейси еще здесь. Эдди и Доминик куда‑то делись, в комнате наступила тишина. В ушах звенело, как после рок‑концерта. Чтобы прервать молчание, он предложил Стейси выпить. Как ни старался он держаться отстраненно, но понимал, что теперь, после всех заигрываний, это будет выглядеть по меньшей мере нелепо. Взгляд его беспрерывно блуждал по телу и лицу Стейси. У нее были полные губы, мясистое лицо, чуть вздернутый крупный нос и черные похотливые глаза. Взгляд ее действовал мучительно сильно, не намекая, а открыто объявляя мысли хозяйки.
– Как долго ты знаком с Эдди? – нарушила Стейси молчание. Максу захотелось зацепиться за этот вопрос, развить беседу, но ничего, кроме «да», его изнеможенный мозг предложить не смог. – Учимся вместе, – пролепетал он. Челюсть словно отмерзла.
– Эдди – один из немногих парней, про которых понимаешь, что не он должен клеить баб, а они его. В остальных чего‑то не хватает. Сеск просто красивый, но он избалован дядиной капустой и сам ничего не добился. Другие в этом городке либо озабоченные, либо дебилы. – Она залезла Максу под руку и крепче прильнула к нему. Желание становилось непреоборимым. Стейси принялась расспрашивать о нем самом и слушала с необычайным интересом. Вскоре она прекратила расспросы и лишь томно смотрела на Макса, зажав его пальцы в теплой ладони. Манукян стал на грань сдачи. Недаром, в конце концов, о разнузданности уличных девок ходили легенды. Но чтобы сразу, без намеков, без единого слова хотя бы для вида, такого Макс никак не ожидал. Стейси навалилась всей тяжестью на его детородный орган, им завладело невероятное возбуждение, пробившее даже изнеможенное алкоголем тело. Неимоверное усилие далось ему скорее механически, по велению какого‑то бессознательного сигнала.
– Извини, я не могу.
Он закрыл глаза. Посидел немного, а алкоголь тем временем ударил со всей силой. В голове рябило пестрыми, запутанными узорами. Все отодвинулось куда‑то далеко, хмельная голова вовсе перестала соображать. Макс сквозь полусон разглядел надвигавшуюся бурю в глазах Стэйси, но невероятная усталость все притупила. Перед глазами стали маячить непонятные образы, голова превратилась в кипящий котел. Стейси, Комптон, Доминик, смертельно опасная погоня, Сеск, «Эрмано» – он падал в пропасть, а в сознании проносились бурные события минувшего дня, смешанные с неразборчивой бранью пьяной стриптизерши.
* * *
[1] Милый
