Верь И Чувствуй

Она остановилась у окна и чуть одернула тяжелую портьеру из темно‑зеленого бархата. Прямо напротив был огорожен вольер, в котором жили пять крупных иссиня‑черных чистокровных алабаев с купированными ушами и хвостами – еще одна блажь ее отца.

– Ничего нового, – прервал он затянувшуюся паузу. Сусанна отвернулась и пошла дальше, мимо книжного стеллажа из дорогого красного дерева, до отказа забитого редкими произведениями великих авторов.

– Не совсем. Во время покатушек мы случайно зацепили мотоциклиста. Парень был жив, когда мы уехали.

Она взяла в руки томик Сократа – большой, увесистый, в кожаном переплете. Раскрыла книгу и увидела стопку стодолларовых купюр, вложенных в специально вырезанное углубление. Очередная взятка. Сусанна захлопнула испорченную книгу и вернула на место.

– Надо бы позаботиться о нем, – она повернула голову к отцу и прожгла его затылок горящим озлобленным взглядом. – Не так, как ты умеешь, а действительно, по‑настоящему помочь. – Она пошла дальше, и босые ступни ее ног шагали неслышно, утопая в мягком ворсе исфаханского ковра.

– Меня никогда не интересовало меценатство мотоциклетного гетто. Не вижу причин нарушать традицию.

Ну, разумеется, не интересовало. Этот лживый и продажный человек имел дела только с теми людьми, от которых мог получить реальную выгоду. Книги на полках тому явное подтверждение. Сдался ему этот вшивый мотоциклист.

– А я вижу. – Сусанна закончила обход кабинета и встала перед ним, сложив руки под грудью. Посмотрела в упор, и ее гетерохромия, как всегда, сбивала с толку. Для своих двадцати четырех лет она имела слишком жесткий взгляд. – На кольцевой дороге, где мы столкнулись, камеры везде стоят. Они нас наверняка засняли, а также то, что мы скрылись с места ДТП.

– Это не проблема. Запись всегда можно стереть.

– Она уже попала в руки журналистов. Кому, как не тебе, знать, как оперативно они работают. По‑любому новость уже разлетелась по интернету, радио и телевидению.

– Каким образом ты хочешь вовлечь меня в эту историю? – Евгений Николаевич всматривался в свою непокорную дочь, которая словно специально вставляла ему палки в колеса. На его загорелом лбу четче обозначились хмурые складки, уголки губ опустились вниз.

– Всем известно, кто я такая и на какой машине езжу. По камерам видно, что я выходила с водительской стороны, а потом уехала, не дождавшись наряда ДПС. Поправь меня, если я ошибаюсь, – она перешла на фальшиво‑официальный тон, – но, мне кажется, перед предстоящими выборами тебе совсем не на руку светиться в криминальных новостях. Или быть хоть как‑то связанным с виновником инцидента.

Нет, не словно. Она в который раз и очень даже специально вредила ему.

– Правильно ли я всё понял: ты устроила аварию с участием мотоциклиста как раз в период гонок за политические очки и теперь хочешь, чтобы я всё уладил, не омрачив при этом свое доброе имя?

Зная Сусанну, можно было предположить, что это лишь верхушка айсберга. Она могла быть пьяна или под кайфом. И всё это загладить тихо и мирно, чтобы не повредить своей репутации, тоже предстояло ему.

– Я восхищена вашей дедукцией, маэстро! Браво! – наигранно громко воскликнула Сусанна. Но каждое ее слово было пропитано таким ядом и желчью, что сомнений не оставалось – она далека от искренности.

– Мне вот интересно, почему именно сейчас ты стараешься изо всех сил насолить мне? А тебе известно, что такое предвыборная кампания.

– Потому что я твоя единственная, ненаглядная и горячо любимая дочь, которая со всей страстью отвечает тебе взаимностью, – приторно‑сладко пропела она, сверкая злобным взглядом.

 

Глава 3

 

Сусанна оказалась права, и уже на следующее после аварии утро радиоканалы вещали в прямом эфире новость об автокатастрофе с участием мотоциклиста и дочери депутата Гордумы, что баллотировался на пост главы города.

Лена, супруга Лёхи Хоббита, услышала об этом, когда затеяла очередную стряпню. Дима Лысый узнал о происшествии, прочитав утреннюю сводку новостей на городском портале, и сообщил Максу Баламуту и Глебу Желтому. И они такой компанией «взяли и приперлись к Элис».

– А я предлагал тебе вместе заказать мотоджинсы с защитными вставками! Там и скидка была хорошая, и доставка на двоих вышла бы интересней. Нет ведь! Как ты тогда сказал? «Фигня все эти вставки! С моей жопой и в простых джинсах ничего не случится!» Довыеживался? Теперь с недостающим куском задницы по‑другому запоешь?

Лысый сидел на стуле рядом с кроватью. Немного тучный, он расстегнул косуху, чтобы не передавливала живот, поставил на одно колено шлем и оперся на него локтем. На кровати полулежал Ждан. Его левая нога была загипсована от бедра до голеностопа. Грудную клетку сильно стягивали эластичные бинты, чтобы зафиксировать сломанные ребра. Правое бедро было забинтовано от паха до колена, и именно там недоставало куска плоти, о котором толковал Дима.

Когда Ждана только доставили в больницу, он был в отключке от болевого шока. Днем он пришел в себя в четырехместной палате, как будто специально созданной для горе‑экстремалов. Здесь был скейтбордист, который неудачно приземлился с трамплина и сломал лодыжку. Выписывался скалолаз, который сорвался с утеса и уцелел только благодаря страховочному тросу. Однако, раскачиваясь на нем, он сильно ударился о скалу и получил закрытый перелом плечевой кости. И всё время спал и постанывал во сне байдарочник, который не справился с управлением на слишком быстром течении и раздробил обе кисти о каменный выступ. Его особенно беспомощному положению не завидовал никто.

– А вот куртка молодец! Я видел, что от нее осталось – рожки да ножки. Вышоркалась в местах защиты в ноль! Если б не она, плакали бы твои плечи, как и задница! – вставил свои пять копеек Макс. Он сидел верхом на стуле, который притащил из коридора, рядом с Димой, и качался на двух ножках. Был в мотоботах, «черепахе» и, как всегда, лохматый.

– С моей задницей и так всё в порядке! А вот ляжке хана. Еще и нога ныть начала. Боль такая – хоть на стену лезь. Еле докричался медсестру, чтоб обезбол вколола, – сказал Ждан с набитым ртом. Он уплетал за обе щеки пирожки, которые настряпала утром жена Хоббита. Перед ним на кровати стоял поднос с остатками больничного пайка и еще целый пакет с пирожками.

– Хорошенькая? Как та, что на обложке Blink‑182? Уу, я бы такой с удовольствием подставил свой зад для укола, – Баламут залихватски улыбнулся.

– Та телка натягивала на руку резиновую перчатку не для того, чтобы укол всадить, а кое‑что другое! – хохотнув, осадил приятеля Лысый.

– Где мот? – спросил Ждан, доев пирожок и вытерев рот от крошек тыльной стороной ладони. Он передал Глебу поднос, чтобы тот убрал его на стол.

– У меня в гараже, – ответил Желтый. Он встал рядом с соседней кроватью. На его широких плечах висела расстегнутая мотокуртка. – Правая бочина после «скользячки», на баке вмятина, ну, и раму чутка повело от удара. Но на ходу. Его подшаманить, и как новенький будет!

Баламут сместился на край стула и качнулся к Диме: