Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 1

За окном стояла непроглядная тьма, и Вера обрадовалась, когда на её диван присела мама. Она быстренько прижалась к её родному плечу, но с мамой было что‑то не так. Мама не спешила на помощь к Саше, не обнимала Веру, а смотрела в одну точку на полу.

– Не бейте меня! Не бейте! Не трогал я её! Не надо! – слышалось из маминой спальни, а тот, кого брат умолял, продолжал делать ему больно, и Сашины вопли перемежались с гулкими ударами.

– Что случилось, мама? Мамочка, скажи, что случилось?

Но вместо того, чтобы успокоить дочь, мама стала разглядывать её, как будто увидела впервые в жизни. Странное выражение маминого лица ещё больше пугало Веру, и она осторожно забилась в угол дивана, а мама смотрела на неё взглядом недоброй чужой тёти, удивительно похожей на её красивую маму. От холодной синевы маминых глаз сердце девочки притихло, мелкая дрожь пробежала по телу, а мама смотрела на неё в упор, подозрительно щурясь, словно знала какую‑то страшную тайну. Хотя Вера никогда не имела секретов от мамы, она их выбалтывала при первой же возможности. Разве можно пугаться вины, которую не сделал! Ещё как можно!

Увидев в дочери то, что Римма сама хотела увидеть, она принялась постукивать кончиками пальцев рук, и всё внимание сосредоточила на часах с маятником, словно в них переселилось её сердце, а за стеной, где висели эти старинные часы, избивали её сына. Случилось то, чего женщина боялась больше всего на свете.

…Римма работала участковым врачом. Работала она, как и все вокруг, с зари до зари, днём в детской поликлинике, а ночью – дома. Впрочем, жаловаться она не привыкла, своей профессией педиатра дорожила, а тяжело работать ей приходилось с детства. Отцовская мудрость, что сначала надо трудиться на авторитет, чтобы потом авторитет трудился на тебя, подтверждалась самой жизнью. Серьёзность и добросовестность во всём, упорство и терпение помогали ей добиваться успеха в жизни.

Когда Римма стала замечать, что к вечеру от усталости хотелось не спать, а плакать, то поняла, что ей надо срочно отдохнуть. Но врачей в поликлинике не хватало, поэтому она продолжала работать, хотя спать ей хотелось уже с утра, даже во сне она мечтала выспаться. Бывает же такое!

– Дети ещё маленькие, у мужа ответственная работа, поэтому надо потерпеть до отпуска, а там я отосплюсь… как кошка, – подбадривала себя Римма, обходя свой дальний педиатрический участок.

Как‑то на её участке двухлетний мальчик проспал подряд три дня. Римма не могла понять, что происходит со здоровым малышом, почему он вместо того, чтобы весело играть и шалить, целые дни спит в своей кроватке.

– А кушать Серёженька не просит? – напоследок поинтересовалась Римма у мамы, прежде чем направить его к специалисту.

– Не знаю, он как откроет глазки, так я его и кормлю пирогом с маком! Этот пирог я сама испекла, по маминому рецепту, с выпаренным толчёным маком.

Этот кулинарный шедевр, пирог с толстой прослойкой чёрного мака, стал находкой для Римминых планов в отпуск отоспаться.

«Вот когда я уйду в отпуск, вся моя семья будет лопать такие же пироги с маком, чтобы спали все, пока я не отосплюсь как следует», – думала про себя Римма, когда от усталости уже кружилась голова.

Володе понравилась идея жены с маковыми пирогами. Он гордился своей неутомимой супругой, не обращая внимания на усиливающуюся бледность её лица и синеву под глазами, но до пирогов с маком дело так и не дошло, потому что вскоре его жене пришлось обратиться к врачу‑психиатру по причине того, что Римма стала слышать мужской голос, зовущий её выйти из дома.

Мужской голос послышался поздно ночь, когда Саша пошёл в свой первый класс.

Тогда в чёрном окне кухни отражался тусклый свет лампочки под потолком, а Римма была занята стиркой постельного белья, шоркая его по стиральной доске, а рядом на печке кипятилась вода.

Перед женщиной на двух табуретках стояла детская ванночка с мыльной водой, в ванночке лежали простыни, наволочки и пододеяльники. Свет в квартире горел только на кухне, Володя спал на кровати в супружеской спальне, а дети – в детской комнате, когда в ночной тишине Римма впервые услышала мужской голос, он шёл из темноты коридора. Стряхнув пену с рук, она вышла в коридор, но там никого не было, и женщина вернулась к стирке.

Когда руки знают своё дело, то у человека появляется возможность подумать о жизни, и Римма, склоняясь над детской ванночкой, задумалась о том, как ей правильно растить детей, чтобы уберечь их от несчастья.

Случаи насилия над детьми участились, поэтому она, как хорошая мать, неустанно рассказывала дочери и сыну страшные истории про бандитов, чтобы научить их не поддаваться на уловки развратников и убийц, ловко заманивающих доверчивых малышей.

– Раньше было проще разглядеть зло в людях, – безутешно вздохнула Римма и убрала мокрой рукой прядь волос со лба, а потом опять принялась за стирку.

Теперь её стали одолевать воспоминания молодости, мысленно возвращая в родительский дом.

 

* * *

 

Римме шёл восьмой год, когда умерла мама, поэтому её воспитывал папа. По окончании средней школы зло представлялось девушке в образе бородатого разбойника или оборванного попрошайки, а грех – в виде чёрта с рогами.

Хотя война давно закончилась, но страна продолжала жить послевоенным временем. Дома Римма слышала о бандах и зверских убийствах в городах и на дорогах страны. Об этом говорили по радио и писали в газетах. Впрочем, в их посёлке для ссыльных поляков эти рассказы никого не пугали: к ним в село, расположенное в бескрайней казахской степи, редко заезжали гости. Кого бояться в степи? Буранов да волков, а Римма даже волков не боялась.

Она хорошо помнила, как девочкой она вместе с братьями и папой в полночь выезжала на корове в степь, чтобы собирать подсохшее за день сено, волки окружали их повозку, но на людей не нападали, потому что чуяли смелость главы семейства, у которого под рукой всегда лежали самодельные вилы. Римма верила, что папа никогда не даст в обиду ни её, ни братьев, ни их единственную корову.

В то время Римму больше всего на свете пугала одинокая вдова, что жила с ними по соседству, которая любила при случае приговаривать ей на ухо: «Твоя мама, Ядвига, теперь в раю, она на небесах. Ядвиге там хорошо! А ты, если не будешь молиться, то попадёшь в ад. Приходи на собрание верующих, только смотри, никому об этом не говори, даже отцу. Время такое, нехорошее».

Римма очень не любила, когда её пугали, и на вечерние тайные собрания верующих не ходила. О Боге в доме не говорили, но все боялись совершить грех, а детей приучили не болтать лишнего.

Надо сказать, что после похорон мамы девочка по ночам говорила с ней, словно та не лежала в могиле, а была где‑то за стенкой.