Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 1

Слова жены входили в сердце мужчины, как удары ножом, боль от которых ещё не чувствовалась. Римма задыхалась от возмущения, а Володя сидел на кровати и никак не мог понять, что всё‑таки случилось на самом деле в его доме!

– Саша, честно признайся папе, что ты делал ночью в спальне у Веры?!

В ответ мальчик только упрямо сопел, уставившись на отца.

– Над твоей дочерью надругались, – переключилась Римма на мужа, – а ты спишь, как… как… как тюлень, и в ус не дуешь!

Жена и сын ожидали от Володи адекватного реагирования, но тот по‑прежнему сидел на кровати и с усердием потирал ладонью лоб, думая, что он ещё пребывает в кошмарном сне.

Тут Римма не выдержала и ещё раз грубо подтолкнула мальчика к мужу как совершенно чужого ребёнка.

– Володя, ты обязан с Сашей разобраться по‑мужски, если тебе дорога честь твоей дочери. Если со мной он не говорит, то пусть тебе расскажет, что он делал в спальне у Веры. Добейся от него правды как отец и глава семьи! Пусть сознается в своём преступлении, пусть скажет, зачем он трогал Веру, зачем её обижал!

Это был приказ, который дважды не повторяют, и для убедительности в серьёзности момента Римма бросила на супружескую кровать солдатский ремень, а потом вышла из комнаты с высоко поднятой головой.

Володя продолжал сидеть на кровати, ему стало жалко сына, понуро стоявшего перед ним, и очень хотелось спать. Чтобы быстрее разрешить эту ситуацию, он взял Сашу за плечи и поставил перед собой.

– Ты её трогал? – спросил он сына, зевая.

– Кого? – тихо произнёс Саша.

– Мама говорит, что ты трогал Веру! Так ты её трогал?

– Нет.

– Ну и хорошо, иди спать.

Как фурия в дверь ворвалась Римма, она уже не тряслась, а кипела от злости.

– Как это «хорошо»? Что значит «иди спать»? Пусть сначала признается честно, что он делал в спальне у твоей дочери!

– Ну хорошо. Саша, что ты делал в спальне у сестры?

– Искал.

– Что искал?

Саша молчал, опустив голову, теперь он глядел на отца исподлобья.

– Ты, м‑м, трогал Веру? – опять, как бы подбирая нужные слова, повторил Володя тот же глупый вопрос. Ему уже чертовски надоели эти ночные разборки.

– Да не трогал я эту дуру. Что вы пристали ко мне? Что вам от меня надо?! – огрызнулся мальчик и хотел было убежать, но Володя больно схватил его за плечо.

– Я хочу знать правду! – повысил он голос на сына.

– Какую вам правду надо?! Какую?!

– Если ты не трогал Веру, то что ты делал у неё в комнате? – Володя выходил из терпения, ему хотелось скорее разрешить это недоразумение, отпустить сына и успеть поспать перед работой. – Так, скажи, сынок, что тебе понадобилось в спальне у сестры?

– Это не её спальня, это общий зал!

– Тогда что ты делал в зале ночью?

– Искал!

– А что ты искал в комнате ночью, когда надо спать!

Ответа не последовало.

– Так, продолжим. Ты что‑то искал, но, чтобы что‑то искать, надо включить свет, а ты включил свет?

– Нет. Я хорошо вижу в темноте! – гордо ответил мальчик.

– Так что ты искал в темноте?

Опять молчание.

– Зачем ты ночью пришёл в Верину комнату или зал, где она спит? – уже умолял Володя сына, но тот упрямо молчал, и уголки его губ чуть приподнялись.

– Ты что, совсем отупел? – прокричала за дверью спальни Римма. – Сначала он издевался над твоей дочерью, а теперь издевается над тобой!

– Это правда? – нахмурившись, спросил Володя, заглядывая сыну в глаза.

В этом вопросе прозвучала угроза, как предупреждение, чтобы мальчик не играл с огнём, но тот упёрся как бык и не поддавался на провокации отца.

– Что «правда»? – переспросил Саша, он не собирался признаваться в том, чего не совершал и не думал совершать, а о том, что он искал в зале среди папиных журналов, говорить ему расхотелось, потому что он не был трусом, чтобы говорить под угрозами.

Непонятное упрямство сына стало раздражать, и Володе вдруг показалось, что тот над ним нагло насмехается… а ведь такую высокомерную улыбку он уже где‑то видел.

– Ты, парень, со мной не шути, и переговариваться со мной не надо! Отвечай по существу вопроса, что ты делал в комнате Веры ночью?

Мужчина не заметил, как перешёл в разговоре с сыном на повышенный тон.

– Не скажу я тебе ничего! – внезапно твёрдо проговорил мальчик и посмотрел в глаза папы с недетским вызовом.

Тогда Володя встал, взял в руки свой солдатский ремень с медной блестящей пряжкой, что оставила Римма на его кровати, и стал медленно обходить сына сзади. Саша поворачивался синхронно движению отца, не отрывая взгляда от его глаз. Когда мальчик оказался между койкой, стеной, на которой висел красный ковёр, и отцом, разгорячённым упрямством сына, то почувствовал себя в западне.

– Сейчас ты у меня заговоришь! – пообещал сам себе Володя и с размаха, но несильно ударил маленького упрямца по плечам ремнём, но мальчишка от удара только вздрогнул и своего насмешливого взгляда не отвёл.

Володя растерялся. Выходило, что Саша его совершенно не боялся, сын его игнорировал или презирал?! Чего‑чего, а терпеть унижение от собственного сына мужчина не собирался, он и сам был на редкость упрямым по характеру человеком и цели своей привык добиваться.

Володя во второй раз посильнее ударил сына ремнём, а тот ещё насмешливее улыбнулся ему в лицо, а когда в третий раз поднялась его рука для удара, то с ним что‑то случилось, ибо уже не Сашу видел он перед собой, а из памяти фронтовых лет улыбку надменного фрица, которого надо было сломить любой ценой, если не по‑хорошему, то силой, как на войне.

– Ты у меня скажешь правду! Ты у меня признаешься во всём!

Удары один за другим посыпались на голову и на плечи Саши, мальчик вытирал тылом ладони слёзы и по‑прежнему молчал.

– Сашка, ты сейчас же скажешь мне, твоему отцу, правду, какой бы страшной эта правда ни была!

Вместо ответа мальчик помотал головой и прошептал по слогам: