Вернуться

– Значит так, Герман. Возьмешь себе дело по факту изнасилования несовершеннолетней Орловой. Надо довести его до конца и отправить в суд. У тебя срок – один месяц, заберешь его у Манара, как раз он его и возбуждал. Манар «зашивается», а у него в производстве три серьезных уголовных дела, вот и разгрузишь его.

Повеселевший Манар вытащил из ящика стола папку и передал её подошедшему Герману.

– А пишущую машинку мне дадут? – задал Герман тот же вопрос, который задал в другом 1997 году – не стоило выбивать из прошлой канвы…

– Зайди к завхозу, там тебе выдадут, – буркнул Анатолий и вышел из кабинета.

Герман двигался по коридору в направлении лестницы, чтобы спуститься в подвал, где был кабинет завхоза, а также несколько помещений с различным оборудованием и комнатой хранения вещественных доказательств, за которые тот отвечал головой.

– Здравствуйте, Артемыч, – сразу обратился к завхозу Герман.

– И тебе не болеть. Кто такой? Чего хочешь? – с места в карьер начал завхоз. Ему было около пятидесяти, когда‑то он работал старшим помощником прокурора в этой же прокуратуре, потом вышел на пенсию, но не захотел на ней сидеть. Вот его сюда и пристроили завхозом на «теплое» местечко. И никто не пожалел, т.к. он оказался именно на своём месте. Просил всех работников обращаться к нему Артемыч.

Герман, показал удостоверение, еще пахнущее свежими чернилами после его заполнения, а тот позвонил в отдел кадров, ну на всякий случай, а потом выдал ему механическую печатную машинку.

– Извини, но электрических нет, а те, которые есть, – он показал на полки с множеством больших печатных машинок, – все сломаны. Денег у прокуратуры нет, так что чинить некому. Когда появляются деньги, то починенные машинки отдают по большому «блату». Но, если освободиться какая машинка, то я тебе «маякну».

Выйдя от завхоза, Герман потащил в руках тяжеленую печатную машинку «Москва», которая была аж 1950 года выпуска. А ведь он понадеялся, что в этот раз ему повезет, но не судьба. Печатную машинку можно было получить достаточно быстро, если кто‑то увольнялся из прокуратуры. Но и тут бала своя очередь. Новый сотрудник получал именно механическую.

Вот на такой он печатал почти год, пока из областной прокуратуры не передали в городскую несколько электронных печатных машинок, одна из них и досталась Герману в тот раз. И только за полгода до его отъезда в Москву в каждый кабинет поставили по одному компьютеру Пентиум, самых древних. Так следователи печатали на компьютерах по очереди и только самые важные документы. Например, обвинительные заключения, а все остальные документы так и продолжали делать на печатных машинках.

«Да на хрен мне такое угрёбище! – ругался про себя Герман. – Так, а ведь я туплю! У матери на работе полно всяких подобных печатных машинок. Вот в прошлой жизни, я даже не догадался попросить у неё, балбес…» – он затащил машинку и с грохотом поставил её на свой рабочий стол.

– О! Я тоже на такой начинал, – засмеялся Пашка. – Ну тут ничего не поделаешь, придётся тебе учится работать на такой.

– Не вопрос. Надо – так надо, – ничуть не печально заявил Герман, взял трубку стационарного телефона, на котором на маленькой табличке был указан написанный от руки номер телефона.

– Привет, мам. Как дела? Нет, всё хорошо… Да уже устроился… Спасибо, да, именно тебе спасибо. Сама знаешь за что. Запиши мой рабочий, – он продиктовал ей телефон своего кабинета. – Я тебе чего ещё звоню… У вас там случайно электрических печатных машинок свободных нет? Есть! Отлично, я тогда забегу к тебе… – он положил трубку. – Я к начальнику, – заявил он и тут же вышел из кабинета.

– Шустрый какой, – недовольно заявил Манар, на что Паша только улыбнулся. Ему парень понравился: спокойный и компанейский, ну вроде…

– Зайдите, – сказал Анатолий Сергеевич, услышав стук в дверь своего кабинета.

– Можно? – в кабинет зашел этот блатной – Герман.

– Проходи, чего хотел? – поморщился Анатолий, но не ругаться же с этим молодым на ровном месте.

– Прошу прощения, но я бы хотел отпроситься на часик. Есть возможность получить электрическую пишущую машинку, но забирать мне её надо самому. С новой машинкой я смогу работать быстрее, да и ошибок буду делать меньше.

Анатолий задумчиво посмотрел на следователя: с одной стороны – это наглость, отпрашиваться в первый день, не проработав и часа на своём рабочем месте; с другой – парень правильно подошел к организации рабочего процесса.

– Хм… Ладно, два часа в твоём распоряжении, – кивнул он Герману головой.

Спустя десять минут Герман был на работе у матери. Тем более, что у него была своя трёхлетняя машина ВАЗ «2106», купленная ему за получение диплома. Ещё вчера она вручила ему ключи и документы на машину. Машина не свежая, но для бывшего студента и молодого парня это было очень шикарно для того времени.

Её отдел рабочего снабжения при железной дороге и здание прокуратуры располагалась всего в двух кварталах друг от друга. Контора матери располагалась в достаточно странном и интересном месте: это был один из подъездов пятиэтажного жилого дома, который был полностью отдан под три отдела пермского отделения Свердловской железной дороги.

Два первых этажа были отданы под какие‑то два технических отдела, а вот контора матери занимали три последних этажа здания. Она сидела на четвертом этаже, где в бывшей трехкомнатной квартире при входе посетитель попадал в большую секретарскую комнату; слева была дверь в кабинет заместителя матери, а справа была дверь в больший кабинет его матери; где еще была потайная комната отдыха с диваном, туалетом и раковиной. Потом мать там организовала еще и душ, но это будет через год. В двух других бывших квартирах на лестничной площадке были кабинеты сотрудников отдела матери, аналогично было третьем и пятом этаже.

Дом был не обычной «хрущевкой», а был построен по отдельному проекту для своих работников строительными организациями самой железной дороги.

Дом не поражал помпезностью – обычная прямоугольная коробка, но при этом стены в три кирпича, а площадь квартир в этом доме была раза в два больше по сравнению с теми же «хрущовками». В нём основном проживали работники среднего уровня: малогабаритки не по чину, а вот на шикарные хоромы – ещё не заслужили, не тот уровень.

– Алевтина Петровна, здравствуйте, – поздоровался он с достаточно симпатичной женщиной в годах. – Варвара Сергеевна свободна?

Насколько он помнил секретаршу матери, та долгие годы выглядела как женщина – чуть за сорок, с хорошей фигурой и симпатичным лицом. Как уж ей это удавалось, когда ей уже было за пятьдесят? Это великая женская тайна есть…

Изначально Герман, как только мать стала начальником отдела, то он в присутствии чужих людей и её работников, когда изредка бывал у неё на работе, то называл её по имени отчеству. Хотя она протестовала, но он продолжал так делать. Кстати, пару раз это ему даже помогло, вспомнил он с улыбкой.

Он как‑то сидел в приёмной, не считая возможным зайти к матери без очереди и ожидал вызова, когда некоторые не совсем хорошие люди позволили себе обсуждать его мать не в самых лицеприятных тонах.