Ветер перемен

Я только поражался, как мессир хотел воевать такой неуправляемой армией? И начинал понимать, что тот и не предполагал, что можно как‑то воевать по‑другому. Разгульно, не спеша, с бабами и пьянками. Так воевали их деды и отцы. И еще я понял, что несмотря на все приготовления, Вангор был обречен на поражение и оккупацию империей. Да. Року удалось разложить королевство, и где‑то я жалел, что не стал подданным империи. Скорее всего, после моих действий в укреплении дисциплины войск, мессиру Кронвальду не поздоровится. Но тут уже ничего не поделаешь. У нас говорили – взялся за гуж, не смотри на лица. Кого надо повесь, кого надо поощри. Вот я этим и занимался. Хотя червячок сомнений разрастался внутри меня все больше и больше. А кормили его сомнения в правильности моих действий. Наконец, я решил перестать его кормить и сказал сам себе: раз я сомневаюсь, значит, делаю правильно, вразрез планам Рока. На этом и успокоился.

Перед собравшимися я снова выступил и рассказал, какие тяжелые наступили времена. Любое отклонение от моих приказов будет равняться предательству. В военное время предателей казнят. Сообщил, что лорды на совещании обсуждают план мероприятий по отражению атак, а отрядам лордов нужно выдвигаться под командованием капитанов и занимать полевые лагеря армейского корпуса. И ждать дальнейших приказов. Разделил их на три отряда и приказал следовать своим ходом, не дожидаясь лордов. Что капитаны восприняли вполне спокойно. Лорд он и есть лорд. Он в битве на коне с копьем, а дружина под капитанами.

С лордами у меня получился отдельный разговор.

Когда они смогли видеть и слышать, то увидели себя у эшафотов, а лагерь пустой. Их небрежно подняли на ноги, и хмель моментально выветрился из них, когда по моему приказу вернувшийся командир ополчения стал дрожащим голосом зачитывать приказ. Там были описаны преступления, которые совершили лорды и их воины, и выносился приговор военно‑полевого суда – повесить.

Я сидел на коне и смотрел на побледневшие лица лордов. Я знал, что скоро начнутся крики. Не имеете права. И точно, сразу несколько самых сообразительных закричали:

– Мы дворяне! Не имеете права!..

Их поддержали остальные лорды, и начался галдеж. Я подождал, когда они накричатся, и поднял руку. Крики умолкли.

– Господа, – начал я негромко, заставляя их напрячь слух и прислушаться. – У нас война, а вы пьете, не слушаете приказов командира, что назначен приказом короля. Вот вы, барон, – указал я на крепыша без бороды с широкими скулами и узкими, как у калмыка, глазами, – что сделаете своему капитану, если он пошлет вас в лес и не станет выполнять приказ.

– Я? – переспросил он и тупо упер в меня мутный взгляд. – Я его повешу как собаку…

– Вот вы и ответили на вопрос, имею ли я право вас повесить. Отвечаю. Во время войны действует правило: приказ командира – закон для подчиненного. Вы его не выполнили и ослушались приказов короля, и значит, вас стоит повесить за измену… Вы знаете кодекс дворянина…

– Постойте, мессир, но еще нет войны! – воскликнул высокий стройный господин.

– Ошибаетесь, господа, она началась вчера. Войска империи двинулись к границе королевства. А вы здесь пьете и не подчиняетесь приказам. Это саботаж приказов короля.

– Мы не знали, мессир…

– Это не освобождает вас от ответственности, – не сдавался я. – Вы мобилизованы королем. Он назначил вам командира, и вы попираете королевские приказы. Кто вам дал такое право оспаривать решения короля?

Мои слова ввели всех лордов в ступор. Естественно, они не думали о такой возможной трактовке своих действий. Привыкшие к полной власти в своих владениях, они думали, что им все позволено и в других.

– Мессир, мы виноваты и просим снисхождения, – вновь выступил высокий. – Мы своим ратным подвигом искупим вину пред королем.

«А он не дурак», – подумал я и приказал магам:

– Освободите этого господина. Он говорит правильные слова и достоин снисхождения и милости его величества.

Некоторое время лорды молчали, переваривая услышанное. Затем взгляды их остановились на виселицах, где рабочие подвешивали веревки, и хором заорали, что тоже хотят искупить свою вину.

Я недолго думал и приказал суду, состоящему из магов, оформить протокол признания вины лордами и их чистосердечное раскаяние, после этого каждый из них по одному подходил и ставил на протоколе свою печать, соглашаясь с написанным.

Теперь если кто рыпнется отыграть назад, я потрясу перед ним и королем этим протоколом. Как и на Земле, так и тут – что написано пером, не вырубишь топором. В пылу пьяного затмения, испугавшись суровости Верховного мага, они подписали себе если не смертный приговор, то индульгенцию мессиру Кронвальду.

Я же не превысил полномочия мессира Кронвальда как главнокомандующего, а действовал согласно уложению о дворянстве и войне. А там много чего было строго прописано. Писалось, можно сказать, кровью во времена давней войны с империей. Только это уложение давно не использовали. Но и не отменили.

Всем лордам я сообщил, что командующим силами ополчения милостью короля назначен маркграф тан Хромель, и все дружины и все лорды переходят под его начало. Заместителем Хромеля я назначил высокого дворянина, что первым проявил разумность. Им оказался граф тан Приедас из южной провинции на границе с Вечным лесом. Вторым заместителем по магической поддержке дружин я оставил сбежавшего мага‑пространственника с наказом больше не сбегать и не позорить гильдию. Маг был рад снять с себя ответственность и, лишь соглашаясь с моими словами, усердно кивал головой.

Граф оказался деятельным и решительным организатором. Он тут же уточнил у меня, какие дружины куда «навострили лыжи». Я его оставил здесь принимать пополнение и разъяснять всем непокорным лордам волю короля. И оставил быстро подготовленную магами‑адъютантами выписку из уложения о дворянстве, для ознакомления всем выскочкам. Граф прочитал сей документ и приподнял бровь.

– И что, вы будете строго ему следовать? – спросил он.

Я серьезно ответил:

– Господин граф. Я знаю, что многие лорды спят и видят себя в составе империи. Их император примет без всяких условностей, его величество в этом случае ждет смертная казнь, и всю его семью тоже. Меня также не помилуют как врага империи. Так чего мне жалеть тех, кто спокойно может перейти в подданство императора. Я казню любого, кто помешает мне сражаться и побеждать. А его величество примет эту жертву как очищение дворянства от льстивых предателей. Он тоже хорошо понимает, что его ждет в случае поражения в войне. И его, и его наследника. Никто не будет оставлять в живых того, кто в будущем может создать проблемы. Это понятно? А мести дворян я не боюсь. После войны навряд ли найдется тот, кто посмеет на меня шикнуть или косо посмотреть, если мы победим. А если нет, я погибну в бою, как надлежит верному слуге короля.

Моя речь произвела на графа сильное и, я бы даже сказал, неизгладимое впечатление, и я видел, что он проникся и понял, что архимаг шутить не намерен. Он стал серьезен и кивнул.

– Я понимаю, мессир, и готов поддержать вас во всем.

– Вот и хорошо, граф, – я похлопал его по плечу. – Ваши усилия не останутся забытыми.