Вкус долины смерти

– Пока терпят, но эти живые креветки упомянули, что мы должны вести себя поскромнее, Вивьен. Это к тебе касается. Все помнят твои ночные бега. Город‑то маленький. Ты напала на чужой след, я тебе как другу говорю, если ты пришла узнать моё мнение. Лора принесла тебе кровь, – он, улыбнувшись, показал на неё.

– Я не пью кровь наркоманов, я не могу выносить все галлюцинации. Спасибо за угощение!

– Ты пришла за другим, но не хочешь об этом говорить, потому что я последний вампир, у которого ты спросишь совета. Дело серьёзное, но если ты боишься за собственную шкуру, то я понимаю. Сам боюсь, – он пошло захихикал его смех стал походить на гогот, звуки испорченного аккордеона.

Я попрощалась, но он вдруг поднялся и дал мне листок, что‑то написанное на салфетке. Я спрятала в сумку и побежала. Рядом с машиной стояли какие‑то наркоманы.

– Так это твоё, – растягивая слова, засмеялись они. В руках у них были биты. Глупые людишки. Зачем стоять рядом с чужой машиной? Они были настроены на драку, хотя я их первых раз видела, трое парней и какая‑то девица непонятного поведения.

– Эй, парни! – развязно начала я, – Я сейчас специально не позову охрану, потому что не хочу, чтобы вы остались в живых. По‑хорошему, отойдите.

Они меня не слушали, алкоголь ударят в мозг, это необратимый разрыв, погибель. Я понимаю, что это незаконно. Я встаю в позицию. Но они не отходят от чёртовой машины. Я вытаскиваю пистолет и перпендикулярно направляю на обидчика. Смелость, хладнокровность, ноль страха – три самых важных слова в этом действии. Я самая главная героиня этой пьесы.

– Тебе куда, в ногу? Может в руку? – говорю я как можно тише.

Я выстреливаю в воздух, он шума, толпа отходит я залезаю в тачку и быстро со всех ног еду в тайном направлении, чтобы запутать след. Минус одна пуля. Я бы не смогла сдержаться, запах крови, кровь – все б вскружило голову, заставило убивать. Нервы на пределе, всё оголено и требует наименьшего сопротивления. Я целюсь прямо. Моя непоколебимость явно отпугивает заблудшую шайку пропавших детей, и они уходят.

Под прицелом я стою пару минут, потому завожу «Линкольн» и трогаюсь из этого чертовские безумного места. Я прохожу сквозь наступление безумной и кровавой ночи, Коулман часто собирается перед охотой. Эта ночь будет ночью крови. Он догадывался, о чём я ему хотела сказать, но понимал, что мы с ним за общее дело.

Я мечусь в поисках крови, и только она заставляет меня забыть о безопасности, нарочитом комфорте, о самых важных делах. Я, как лесной зверь, крадусь к своей цели, не уступая ничему.

Я захожу в дом, но там нет Эдриана, я слышу звуки из‑за гаража. Я направляюсь к нему.

– Ты чего‑то поздно, – не вылезая из‑под машины, весь в машинном масле, произнёс Эдриана.

– Папа, я хочу твоего одобрения. Помнишь, про случай с Хлоей Кэмри?

Эдриан, не вылезая, тут же зада вопрос, кто она такая. Хлоя Кэмри – была школьная активистка и местная репортерша. Её жестоко убили, а труп через только неделю обнаружили в лесном болоте. Она была адски изуродована.

– Нет и ещё раз нет, – воскликнул Эдриан.

– Папа, но я даже знаю, почему это сделали…

Эдриан вылез и жестом руки показал, чтобы я говорила тише. Я нагнулась и тогда начала шептать:

– Потому что она узнала о нашем существовании и делала репортаж про одного психа, но её прикончили, так как она отказалась молчать.

– Даже и не лезь в эту топь. Ты нужна живой, Вивьен! Тебе скучно? Иди учись.

Эдриан проговорил всё так быстро и в гневном тоне. Я заранее знала, что так будет. Папа всего лишь беспокоится за наши шкуры. Я иду к себе в комнату и запираюсь, чтобы позвонить тому человеку, про которого так сильно говорил Освальд, что нужна помощь.

 

Глава 6. Ночь в бегах

 

Уютное времяпрепровождение с Дэмианом меня сначала возбуждало, а потом расстраивало. Я давно перешла на виртуальный секс с помощью современных средств дополненной реальности. Порнография никогда еще не казалась такой привлекательной. У меня был собственный шлем виртуальной реальности, купленный по заказу. Эдриан решил, что это дорогостоящая байкерская находка. Лежишь себе и наслаждаешься. Мое тело стало настолько невозбуждающим настолько и могло быть. С годами становишься равнодушной к интрижкам, отношениям. Хочется все меньше тратить время на подобное, чтобы расходовать как можно меньше ресурсов на охоту и поимку жертвы. Дэмиан высказал мнение, что я стала «равнодушной». Он попробовал меня как легкий десерт и подавился моей скупостью на практики. Дэмиен посоветовал мне наслаждаться живыми парнями, а не мертвецами подобно ему. После этого я глухо рассмеялась и не могла остановиться, пока он прятал свое хозяйство в трусы и поспешно не одевался. Видимо, я его обидела, потому что сказала, что его дружок настолько посредственный, что мне нужен мой шлем. Слух о том, что я лесбиянка упорно стал рождаться в эти самые времена, когда я отказала троим парням из Ковена.

Я нахожу этот клочок бумаги и пару минут раздумываю, всё же я набираю номер и жду гудков. Трубку поднимает молодой мужчина, он взволнованно спрашивает, кто это.

– Мистер, детектив Освальд Хэмилтон сказал мне позвонить вам. Я Вивьен Киршнер.

Молчание уже секунду. На другой линии он, видимо, собирается с мыслями.

– Да‑да, мне говорили про вас. У меня похитили невесту и требуют выкуп на сумму, которой у меня нет. Время ограничено.

Кот в мешке. Я думала, что будет что‑то проще. Если честно, не люблю семейные и бытовые истории, я в них плохой игрок.

– Я заплачу много, – говорит мужчина. – Только помогите.

– Мистер, как вас зовут? Деньги здесь не главное… – полушепотом говорю я.

– Блейк Стивенсон, мэм. По телефону говорить не безопасно, могу ли я пригласить вас в кафе или в дом? Это очень конфиденциальные вещи, вы поймете специфику. Детектив почему‑то вас очень сильно рекомендовал, он говорил, что вы все знаете в этом городе. Я переехал совсем недавно.

– Диктуйте вас адрес, – говорю я.

Пусть Эдриан не поймет меня неправильно, что я езжу по домам почти замужних мужчин. Я записала адрес и уже готова была выезжать.

– Что делает нас умными? Знания о добре и зле делают нас умными? – произнесла я, спускаясь по ступенькам.

Я обращалась к Эдриану, не хочу, если что плохое случиться, чтобы наши последние слова были похожи на ссору.

– Вот Док, пап, умен, у него доброе сердце и чистая душа – конечно, это метафора, ведь мы гнием изнутри, но он никогда не убивал из желания убивать, как я знаю.

Эдриан был не настроен на философский разговор, он заметил, что я переоделась в платье и накрасилась, а также завила волосы.

– Ты в таком виде в магазин? – спрашивает он, занимаясь починкой посудомоечной машины.