Возвращение к началу

– Умница, – миссис Роунт поцеловала дочку в лоб и улыбнулась ей. – Поверь, все, что я делаю, я делаю лишь для твоего блага.

– Я все понимаю, мам. Просто ты не понимаешь, как это мешает, когда перед глазами встают картинки, где есть какой‑то мне неизвестный парень, говорящий слово «ангел». И причем это слово… оно как будто родное. Такое чувство, что я слышала его где‑то, а где – не помню. – Анна пожала плечами и посмотрела на маму.

Миссис Роунт старается сдержаться, чтобы ничего не рассказать дочери, но это стоит ей больших усилий. Сью не выдерживает и выбегает из квартиры, а за тем и из самого дома.

Анна стояла в полнейшем шоке и не понимала, что сейчас произошло. В мыслях у девушки начали закрадываться мысли, что, может быть, матери нельзя особо сильно доверять, что, может быть, миссис Роунт что‑то скрывает или недоговаривает.

Самое страшное – это понимать, что мама, самый родной человек, тебя обманывает.

 

Глава четвертая

Стефан

 

Стефан проснулся в крайне возбужденном состоянии. Сегодня Джоан должна показать ему в дом, в котором они жили вместе до аварии. Парню очень хотелось на него посмотреть. Возможно в квартире, в которой они жили, он сможет почувствовать себя в своей тарелке, почувствовать себя дома.

Встав с кровати, молодой человек оделся и спустился вниз. В кухне сидели его родители и завтракали. Они не торопились на свою работу. Каждый молча сидел и поедал свои кушанья.

– Доброе утро, – сказал Стефан, заходя к ним.

– Стефан. – Вивиан встала изо стола, поцеловала сына в щеку и достала тарелку. – Садись, сейчас положу тебе омлет.

– Я бы не отказался от хлопьев, мам.

– Хлопья так хлопья.

Женщина достала глубокую тарелку, насыпала хлопьев и залила молоком. Поставив перед сыном тарелку, она села обратно. Томас Грин закончил завтракать, встал, поставил тарелку в посудомоечную машину и, попрощавшись, вышел.

Вивиан тяжело вздохнула и сделала глоток уже остывшего кофе.

– Мам, что у вас происходит? – проглотив, спросил Стефан.

– Ничего.

– Я же вижу, что вы стали холоднее друг к другу.

– Лично я к нему тепло отношусь.

– А отец?

– Давай мы сами как‑нибудь разберемся? – не выдержав давления, гаркнула миссис Грин.

Ее дети часто донимают расспросами о взаимоотношениях с мужем. Ей бы самой знать, что происходит у них. Мистер Грин стал меньше обращать на нее внимания, меньше проводил время дома. Все это доставляло Вивиан боль, но поделать с этим ничего не могла. Поговорить с Томасом? А будет ли этот разговор продуктивен? Решит ли это их проблему? Хочет ли она знать правду? Женщина не выдержит развода. Ее сердце разобьется, словно ваза, упавшая на пол. Маловероятно, что кто‑то сможет склеить его.

Встав изо стола, Вивиан оставила все и покинула кухню, а затем и сам дом. Сев в машину, она подождала, пока придет Джоан, и отправилась вместе с ней по адресу, который женщине дал знакомый. Место хорошее и вполне сойдет за семейной гнездышко ее сына.

Стефан позавтракал, запустил посудомоечную машину и пошел в комнату. Чтобы не думать о родителях, парень принялся разбирать свои вещи. Вдруг что‑то из найденного окажется полезным и поможет вспомнить хоть что‑нибудь нужное.

 

После долгих поисков Стефан обнаружил несколько книг и тетрадок по изучению иностранных языков. Среди них были по французскому и итальянскому. В памяти начали всплывать фразы, слова, разговоры на них.

– Неужели я знаю эти языки? – сам себя спросил парень и открыл книгу по итальянскому.

Там были заметки на клейких цветных листочках, всякие разные заполнения на пустых строчках. Прочитав пару страниц, Стефан начал постепенно вспоминать, что не могло не радовать его. За месяц, проведенный в больнице, ему никто не сообщил о том, что он полиглот. Хотя сам парень не интересовался своей жизнью до аварии. Сам факт того, что около шести лет его жизни вычеркнуты из памяти, напугал его. Знать хотелось не особо их. Тем более с каждым разом открывались все новые и новые факты жизни, что это пугало не меньше. Вдруг откроется то, что он совсем не хочет вспоминать? Потом уже он это вычеркнуть не сможет. Процесс будет необратим.

Только Стефан хотел открыть тетрадь по французскому, как на весь дом раздался звонок.

Кто‑то пришел.

Стефан спустился на первый этаж и открыл входную дверь. На пороге стояла девушка. Она была жутко раздраженной, но, когда увидела своего младшего брата, широко улыбнулась и налетела с объятиями.

– Я так рада тебя видеть! – воскликнула она, не разжимая объятий.

– Знаешь, Моника, ты меня сейчас задушишь, – прохрипел Стефан, когда сестра его слишком сильно сжала.

Девушка цокнула и отпустила брата. Пройдя в гостиную, она села в кресло и облокотилась на спинку. Стефан сел рядом с ней на диван. Он не мог налюбоваться ею. Парень помнил ее такой молодой и жизнерадостной. Сейчас перед ним сидела действительно старшая сестра, ставшая женой и матерью.

– Я так устала ехать из Батон‑Ружа в Новый Орлеан, – простонала Моника.

Прикрыв глаза, девушка постаралась расслабиться, но когда вспомнила, что дома ее ждут дочь и муж, чертыхнулась.

– Какими судьбами?

– Я хотела приехать вчера, но у меня не получилось. Были дела дома. Мама мне всю плешь проела, поэтому я все бросила и приехала сюда сегодня. Где она?

– На работу поехала. Не знаю, когда будет дома.

– Замечательно! Мне бы сегодня уже уехать обратно.

Моника соскучилась по брату, безумно была рада видеть его, но она так любила своих мужа и дочь, что не могла находиться вдали от них. Ребенку всего два года. Каждый раз она вытворяла все новые и новые вещи, которые Монике хотелось бы запечатлеть не только на пленку, но и на память.

– Слушай, откуда у меня тетради по изучению языков?

– Шутишь? Ты учил их. Еще недавно свободно разговаривал на каждом из них.

– Правда? – удивился парень.

– Non ti ricordi? [итал. Ты разве не помнишь?] – удивленно спросила Моника.