Вторая жизнь
Мне все‑таки интересно.
– Ничего, отвяжем, бензин есть, время тоже!
Смотрю на него, усмехаюсь, Иван продолжает:
– У меня денег с собой нет.
– Следующий раз привезешь.
– А если не привезу?
– Ну и черт с тобой, впечатление о себе испортишь!
Взмахивает руками.
– Эх, отвязываем. Анатолий Алексеевич!
Садимся, выруливаем, я на рулении довожу до курсанта программу:
– Делаем два‑три полета, если справишься нормально – два сам!
С недоверием посмотрел на меня.
Взлетаем, смотрю, штурвал не трогаю – пока неплохо. Заходит. Расчет правильный, пытаюсь спокойно наблюдать. Сдерживаю себя, чтобы на посадке не взяться за управление, руки на коленях. Молодец! Вовремя убрал газ, скорость нормальная, подвел правильно, досадил, плавно притормозил, стал. Я поставил на тормоза, добавил оборотов до трех тысяч, отстегиваю ремень. Смысла нет летать еще – все хорошо! Справится.
– Иван, делаешь два полета так же. Все нормально!
Удивленно смотрит. Я выхожу, закрываю дверь, показываю рукой – пошел! Демонстративно отвернулся, отошел со взлетной полосы к молодым березкам.
Это старый инструкторский прием. Слышу: дал взлетный режим, повернулся. Смотрю: взлет нормальный, полет по кругу тоже. Третий разворот на месте, снижается, четвертый на расчетной высоте, издалека вижу: идет уверенно, точно по глиссаде. Подходит правильно, выравнивание, приземление, как всю жизнь на А‑27 летал – все замечательно! Притормозил, остановился, смотрит. Махнул ему рукой в направлении взлета, вижу, кивнул головой: двигатель взревел, разбегается, поднял носовое колесо, отрыв. Уверенно работает. Окрылился! Слежу за ним по всему кругу. На траверзе влево, вправо, задрал нос, потом вниз. Надо будет указать: в первых полетах это лишнее ухарство. К третьему подходит спокойно: я его вполне понимаю.
При желании летать все ведут себя примерно так, независимо от возраста, когда‑то и меня так же переполняли эмоции. Приземление. Бурлящее и переполняющее не помешало выполнить посадку на отлично. Мне тоже все нравится, и я сейчас испытываю примерно то же, но для приличия показываю кулак. Пилот в кабине делает вид, что огорчен моим недовольством, машет, приглашает в кабину. Напускаю на себя серьезный вид и показываю: рули на стоянку, я прогуляюсь. Энергично кивает. Понял. Плавно порулил по рулежке.
Пока я километр шел на стоянку, самолет уже пришвартован, страсти улеглись и я пропустил главное! Со стоянки мы вырулили вдвоем, а назад он прирулил один: где‑то по дороге потерял своего инструктора. Масса впечатлений. Поздравляю с первым самостоятельным вылетом!
Стал регулярно приезжать на аэродром. Летал в свое удовольствие, катал желающих, кого‑то сам привозил, и я в его присутствии выполнял роль кассира. Работает в Калуге диспетчером, звонит, делимся новостями. Там тоже в свободное время летает, в гости зовет. Москва рядом, я там бываю у внуков.
Я на «МиГах» летал в Воротынске: аэродром «Орешково». Бывший 176‑й полк из дивизии Кожедуба в Корее. Из книг узнал, что они после боевых действий перелетели в Калугу, на аэродром «Орешково». Позже самолеты заменили на МиГ‑17 и передали в ДОСААФ, так что мне посчастливилось летать в полку с легендарным прошлым!
МиГ‑17! Самолет нравился всем, и он у меня в памяти до сих пор. Самый лучший из всех, на которых мне пришлось летать. Сколько хорошего, вся молодость на крыльях! Сколько потом за это пришлось платить. За все в жизни приходиться платить. За то, что недолюбил когда‑то, за то, что пропустил, прозевал, растратил, обидел. Все это никак не покрывается полетами, и все‑таки судьба мне очень много подарила. И сейчас я все это пытаюсь рассказать.
Дочь учил, оно с удовольствием летала, десять часов в воздухе, уже к самостоятельному вылету была готова. Все, хватит! Тебе не придется этим заниматься. «Папа, только самолет не продавай». Жизнь заставила продать. Сейчас он на Кавказе, в интернете ребята с радостью делятся на видео, какой хороший аэроплан приобрели. А у меня ностальгия, действительно хороший самолет, их было выпущено всего около пятидесяти экземпляров. Кто на нем летал, всем он очень нравился. Комфортабельный, красивый, правда, очень коварный по сравнению с Ан‑2, а относительно «Бекаса» очень сложный.
Даже после продажи практически только я на нем и летал. Он еще два года здесь был, пока его не перегнали на новое место базирования. Видео, правда, осталось. Иногда смотрю, но редко: неинтересно, в прошлое все уходит, забыть хочу – не получается. Так и живешь всем этим и наедине с этим. И даже с такими же не поделишься, у них те же мысли, те же чувства, и они такие же, как и я. Но, в отличие от них, я самый старый, такие не летают. Но недавно в Жуковке командир в свои 72 Ил‑38 посадил без носовой стойки. Ведущий НТВ с экрана: «Вот такие у нас мужики есть!»
Какие мужики? Все на излете, успеть бы…
– Наталья! Я очень старый? – задал как‑то глупый вопрос, хотя и без того все ясно.
– Старый, Анатолий, – отвечает, не отрываясь от бумаг. Посмотрела искоса с усмешкой.
– Наталья, а родителям сколько?
– Столько же!
Вот так! Успеть бы?
