Выбор воина. Хроники Сурии. Книга первая
Старый и опытный канцлер, сразу поняв, что спорить с разъярённой королевой сейчас бесполезно, поклонился и попросил разрешения идти. Медагена, услышав это, вдруг разрыдалась и стала обвинять его в предательстве. Вэмс не разобрал и половины её слов, но королева обвиняла их всех, возмущалась тем, что они не обращают на неё внимания, как она чувствует, что мешает им. Канцлер стал невольным свидетелем истерики молодой женщины, которая забыла о своём королевском титуле. Её прорвало и все накопившиеся внутри обиды на весь мир, сейчас выплёскивались на военных, генералов и, конечно, на Царя Сэйнама. Про этого Медагена выдала такие обороты ругательств, что даже Вэмс немного покраснел.
Спустя два часа, королева успокоилась и попросила канцлера позвать Валтабина, чтобы втроём всё обсудить. Вэмс облегчённо вздохнул, решив, что угроза миновала. Но не тут‑то было.
Маршал шёл на эту встречу, ожидая отмены решения королевы и возвращения его на должность командующего армией. Валтабин был зол, ругался про себя на всех герцогов, которые избрали эту девчонку ему на шею и уже мечтал поскорее покинуть столицу и взяться за меч. Там, на поле битвы, всё было просто и понятно. Он точно знал, что делать и как себя вести. Никак во дворце, где сотни различных правил этикета сводили его с ума.
Не успел он войти и поклониться, как в тот же миг, Медагена, сидящая с холодным выражением лица за огромным столом, объявила, что на следующий день они должны отправиться в поход. Вместе.
Маршал замер и ошарашенно посмотрел на Вэмса, виноватый вид которого, словно говорил, что он ни при чём.
И началось. Не успела Медагена договорить фразу о том, что она нуждается в маршале и обещает слушать все его советы, как Валтабин, не в силах больше сдерживаться, выдал целую тираду, после которой и королева не стала выбирать выражения.
Уже час, Вэмс, чувствуя себя последним идиотом, бегает от них туда‑сюда, пытаясь успокоить этих двоих упрямых детей, которым волей судьбы нужно спасать страну, а не делить между собой власть.
И потом, выдохшись, все замолчали. Королева откинулась на спинку стула, замерла и злыми глазами сверкнула на канцлера, который сейчас принимал сторону маршала.
У Валтабина оставался только один козырь и он решился:
– Простите Ваше Величество! Но я не могу брать ответственность за жизнь людей, которыми будет командовать, не имеющая никакого военного опыта королева. Прошу принять мою отставку и назначить обычным солдатом в любой полк Её Величества!
– Отказано!
Голос королевы был сейчас холоден как никогда.
– Назначаю вас, маршала Георга Валтабина, на период военного положения, своим заместителем и наследником престола.
Тут даже Вэмс подпрыгнул. Валтабина? Валтабина назначить наследником?
– Ваше вел…, – начал было канцлер, но королева его тут же прервала.
– Позаботьтесь немедленно о том, чтобы о назначении узнали все в королевстве. Сегодня же!
– Ваше Величество! – пришёл в себя Валтабин, – Простите, но я воин и недостоин такой чести.
Королеве было приятно наблюдать за происшедшей в маршале мгновенной перемене. Не зря она читала столько умных книг. Всё правильно в них написано.
Как только речь зашла о троне и короне наследника, маршал попал на совсем другое поле для игры. Отказаться от этого он не смог, но соглашаясь, оказывался под влиянием королевы, так как здесь только она устанавливала правила. И Медагена поняла, что правильно нащупала слабость маршала.
– Канцлер, запишите и издайте указ. Имейте в виду, моё решение окончательное и никаких разговоров на эту тему я больше вести не собираюсь.
Королева молча вышла из кабинета, улыбаясь про себя, от вида ошарашенного Вэмса и согнувшегося в поклоне старого маршала.
Глава 3
Фили брёл по пыльной дороге, ощущая жар этого лета не только своей шеей, раскрасневшейся до цвета спелого яблока, но даже сапогами, которые стали такими горячими, что на них можно было бы изжарить куропатку.
При мыслях о еде, живот Фили предательски заурчал, напоминая, что давно пора бы перекусить, а ещё лучше, нормально пообедать.
– Ой‑ёй, – горестно вздохнул Фили, вспоминая сытые и вкусные обеды тётушки Мейкл. Когда он теперь поест её знаменитый пирог из картофеля, сала и зелёного лука? Точно нескоро.
Мимо промчался какой‑то офицер, прикрикнув на солдат, чтобы те уступили место на дороге. Фили завистливо поглядел вслед всаднику. Конечно, на лошади‑то оно быстрее. Сиди себе и сиди. Можно даже вздремнуть немного.
Фили гордился тем, что верхом на лошади мог буквально всё: спать, есть, читать. Несмотря на свои шестнадцать лет, он был отличным наездником. С тех пор как ему исполнилось 10, он каждый день пас огромную отару своего отца и сутками проводил в седле. А чтобы не умереть от скуки Фили учился скакать в любом положении, запрыгивать в седло на скаку и выполнять множество других «фокусов», которые он видел или в цирке, или на парадах, когда лучшие кавалеристы их герцогства хвастались своими боевыми умениями.
Для Фили, попасть в пехоту, значило разочароваться во всей армии. Как же так? Зачем же столько времени он тренировался и учился всем этим штукам в седле? Но этот круглолицый комендант, который записывал жителей в армию, не стал его слушать. Фили даже предложил пойти со своим конём. Но, комендант, лениво осмотрев старого мерина, который производил не самое лучшее впечатление на знатоков лошадей, окончательно вписал Фили в пехотный резервный полк.
Конечно, война не развлечение, часто говорил его отец, который принимал участие в последней битве Вэйтоба пятнадцать лет назад. Где он, кстати, лишился ноги. Поэтому в этот раз отец оставался дома, отправляя воевать наследника. Снаряжая Фили на войну, после объявления всеобщего сбора, он назидательно посвящал сына в тонкости армейского уклада жизни, но в его глазах стояли настоящие слезы, из‑за чего Фили очень неуютно себя чувствовал. Не привык он, чтобы его грозный отец, не дававший ни ему, ни одному из своих рабочих спуска, вдруг выглядел таким побитым. И вот сейчас, отец стоит, возвышаясь над Фили на целые три головы и его огромные руки, которые стали ещё сильнее за те годы, что ему пришлось передвигаться на деревянной ноге, держали в руках небольшой мешок с вещами сына.
– Ты, значит, это. Помни, сын. В армии, главное – это братство. Если не смогешь ни с кем сдружиться, хана тебе. Вот заденет ногу стрела, не сможешь идти, что будешь делать? А ведь никто и не поможет, ежели ты ни с кем в братство не вступишь.
– Да понял я.
– Ну ты, это. Не перечь. Я то свои стрелы, все словил в той старой войне. И знаю чего к чему.
