Стратегия хаоса. Выйти из пепла

В плотных тучах вдруг появилась брешь, сквозь которую на пару секунд мелькнуло солнышко. На мгновение Рист увидел радугу. Он попытался точно запомнить этот миг, запечатлеть в памяти, сохранить все чувства и ощущения, которые испытывал. Если он когда‑нибудь снова попадет в Пустошь, это воспоминание поможет ему не забывать, какой мир существует на самом деле. Он таким образом запоминал солнечный лес с сочной листвой, хохочущего над шуткой Мэвела, соловья, певшего ночью прямо под окнами его спальни. Он проснулся в ту ночь и сидел, слушая пение птицы, запоминая звуки ночного леса. А после вышел на крыльцо и впитывал первые лучи восходящего солнца. Он пытался почувствовать каждый миг этой «нормальной» жизни. Потому что, если он снова окажется…

– Эй, парень! – Рист вздрогнул. – Я же просил накрыть столбовые цокролии от дождя. А не самому стоять под дождем столбом! Ты, видно, слегка перепутал.

– Ох, Мэвел, извини, я немного задумался, – юноша помог отшельнику натянуть непромокаемую мешковину над растениями и зашел в дом.

– Ты слишком рассеянный, юноша. А из такого места вернулся! У тебя концентрация должна быть отработана, – сердито ворчал Мэвел. – Цокролии очень привередливы и не терпят излишней влаги. Теперь придется их отхаживать.

– Ты же сам говорил, что я был перенапряжен, нервная система ни к черту, да и вообще… – Рист уже высушил себя простыми чарами и плюхнулся на пол в подушки, держа в руках кружку ароматного травяного чая. Он сделал глоток и, прикрыв от удовольствия глаза, сказал: – как же вкусно! Мэвел, я чувствую себя так, словно только что начал жить. Раньше я вообще не замечал ничего вокруг и не ценил. А теперь солнце кажется таким ярким, еда – необычайно вкусной, цветы – ароматными…

– Но дождь, по всей видимости, недостаточно мокрым, раз ты под ним полчаса торчал, забыв про драгоценные цокролии! – Темпо уже улыбался, хотя жалел, что не укрыл растения сам. – А я‑то все думал, как из циничного и практичного парнишки сделать восторженного романтика с дырявой головой? А надо, оказывается, было отправить его на длительную экскурсию по Мертвой Пустоши!

– Ты ведь сам меня когда‑то учил, что нужно видеть и ценить красоту Мира, дышать полной грудью и наслаждаться этим. И вот когда я, наконец, этому научился, ты бухтишь про какие‑то сорняки! Нет, чтобы похвалить прилежного ученика, – Рист хотел казаться возмущенным, но из‑за прекрасного настроения получалось плохо.

– Да уж, прилежный ученик. И двадцати лет не прошло, как элементарную вещь усвоил, – продолжал ворчать Мэвел. – Только ценить то, что есть, не значит становиться болваном в розовых очках. И куда делся весь твой реализм?

– Ну, тебе не угодишь, – сказал Рист, откинувшись на подушки. О такой жизни он недавно и мечтать не мог. Спокойные дни у Мэвела, разбавленные чтением книг, медитацией, новыми знаниями; теплый очаг и простая вкусная еда – о чем еще можно мечтать?

Отшельник сел напротив парня, внимательно и без улыбки глядя на него. Он вздохнул и серьезным, но вкрадчивым тоном произнес:

– Послушай, Рист. Твое новое мироощущение – это, конечно, прекрасно, постарайся его сохранить. Но пора видеть и реальность. Если ты не возьмешь себя в руки, будешь слишком легкой мишенью, когда отправишься дальше. С такой легкомысленностью ты будешь магнитом для всевозможных проблем и, к тому же…

– Постой, постой! – перебил отшельника Рист, поднимаясь с подушек и садясь на пол. – «Когда отправлюсь дальше»? Ты что, снова меня прогоняешь?

Хорошее настроение мгновенно улетучилось.

– Мальчик, я буду очень рад, если ты станешь меня навещать, но ты не можешь остаться жить здесь. У тебя свой путь…

– Свой путь? – вскинулся Рист. Опять его гонят. Опять нужно идти. Не оставаться на месте, все идти и идти неведомо куда. – Мэвел! Я на шесть лет выпал из Мира! Куда я пойду? В крепость к Кроусу? Нет у меня другого дома, где бы меня ждали! И выходит, здесь я тоже чужой! Я думал, ты единственный человек, к которому я могу обратиться! А теперь, вижу, что вообще никого нет!

В прошлый раз, когда он ушел от Мэвела, на то хоть причина была реальная, а теперь? Отшельник, похоже, вовсе не рассматривает вариант оставить парня у себя. Но почему? Они ведь не чужие люди. По крайней мере, Рист до этого так думал, а теперь бывший учитель отказывается от него. Почему такая несправедливость?

Рист уже стоял на ногах, распаляясь все больше и больше. Он всю свою жизнь куда‑то идет, нигде не останавливаясь надолго. Шесть лет кошмара наяву, когда он шел, без конца шел, потому что, если остановится и найдет пристанище, его сожрут. Неужели так будет всю его жизнь? Неужели он не найдет себе места в Мире? Эмоции лились через край, захлестывая его. Хотелось что‑нибудь сломать, кинуть в стену, разбить. Мэвел же слушал крики Риста с полным спокойствием, держа в руках чашку, поглаживая ее большим пальцем. Когда парень замолк, чтобы перевести дыхание, отшельник отрешенным тоном сказал, поднеся к губам кружку:

– Вот об этом я и говорил. Ты слишком податлив эмоциям, юноша. Даже сильнее, чем в детском возрасте, – и неспешно отхлебнул чай.

Лучше бы Мэвел закричал в ответ. Этот убийственно‑спокойный тон стал последней каплей. Рист словно задохнулся, и на долю секунды в глазах почернело, сознание отключилось, будто эмоции не успели выйти наружу и взорвались в голове. Кружка в руках Мэвела разлетелась на сотни кусков с такой силой, что несколько глиняных осколков глубоко впились Ристу в голень и бедро. Парень охнул от внезапной боли и плюхнулся на подушку, поджав раненую ногу.

Мэвел опустил руку, которой успел поставить защиту. Его не задел ни один осколок, но остаток чая вылился на штаны. Ни один мускул его лица не дрогнул. Он плавно поднялся и пересел к Ристу. Тот сидел с опущенной головой, смотря в точку, позабыв про боль. Если бы Мэвел не обладал такой молниеносной реакцией, сейчас он был бы весь испещрен глиняными осколками, засевшими глубоко в органах.

– Мэвел, – тихо сказал Рист и встретился взглядом с Темпо. – Прости меня. За все это и… кружку.

– Я‑то ладно. Но дам тебе один совет, – отшельник положил руку на плечо ученика. – Не приглашай пока девушек на чашечку чая.

Рист слегка улыбнулся, чувствуя стыд за свои крики и неуправляемый всплеск эмоций. Гнев ушел, уступив место грусти. Снова его вынуждают покинуть место, которое казалось домом. А Мэвел уже осматривал его ногу и выводил осколки из тканей. Потом намазал ранки какой‑то тягучей жижей и наложил бинт.

– Походишь так немного, пока все осколки не выйдут, а потом залечим. Будешь как новенький, – сказал отшельник.

– Ты правда хочешь, чтобы я ушел? – негромко спросил парень.

– Я – нет, – сказал Мэвел и тут же добавил в ответ на вскинутые брови юноши. – Пойми, тебе НУЖНО уйти. Твоя жизнь только начинается, впереди множество дорог. А ты собираешься просто отсиживаться в лесу, словно старик, у которого самое яркое событие в году – это ливень, покалечивший цокролии.

– Сколько тебе лет, Мэвел? Ты же не выглядишь стариком.

– Больше, чем ты представляешь, – усмехнулся отшельник. – А по внешности никогда никого не суди, особенно если этот кто‑то обладает хотя бы небольшой магической силой… Не держи на меня обиду, мальчик. Я всегда рад тебя видеть и всегда буду готов помочь, знай это.

Рист молча кивнул.