Взаправдашняя жизнь
махнул я вслед ночному огоньку.
Но от всего, что было и что будет,
вдруг чувствую звериную тоску.
И в наступившей гулкой тишине,
качаясь лунной тенью на стене,
я с горечью цитирую Шекспира:
– Прощай, прощай. И помни обо мне.
Файнберг даже не думал никуда переезжать, остался навсегда в Ташкенте. Воплотился в памятник на Аллее поэтов. Зачислен в классики. С полным правом – был настоящим Поэтом. Ташкентским. Сидит, как живой, задом наперёд на венском стуле, облокотившись на его спинку с книжкой в руке, лицо нахмуренное, словно его одолевают так и не разрешённые раздумья и сомнения. Рядом течет изменчивая жизнь. Ему она была интересна. Вид у него непарадный, естественный – таким он и был. Если бы знал, что именно так будет подведен итог его жизни, её истинный смысл, наверное, подшутил над собой…
Февраль 2022
Про мое дедство
Алиска на шее
Попросили забрать внучку из детсада. Родители заняты – дела неотложные.
К своему стыду я в этом садике еще ни разу не был.
– Ничего страшного, – успокоила меня дочь. –Ее группа на первом этаже, в правом крыле, самая первая дверь – не ошибешься. Только одень ее потеплее, на улице холодно.
Прихожу в садик. Первый этаж, первая дверь – дети сидят за столиками и рисуют. Увидел внучку, махнул ей рукой, она только благосклонно кивнула мне – мол, вижу, не отвлекай. Через минут пять аккуратно собрала свои листки и подошла ко мне:
– Подержи, пожалуйста, я сейчас попрощаюсь с Жанной Аркадьевной, – Алисия очень серьезный и обстоятельный человечек, поэтому пришлось подождать еще несколько минут, пока она прощалась с воспитателем, потом подвела ее ко мне, затем внучка вспомнила о забытом Пинки Пае (это игрушка такая) … В детском саду жарковато, аж мои очки запотели. Изрядно утомленный, чтобы ускорить процесс, я сам отыскал Алисин шкафчик, углядев в нем ее голубую куртку с белой опушкой на капюшоне. Заодно восхитился своей сообразительности.
– Кажется, похожа на твою куртку? – спрашиваю внучку.
– Похожа, – подтвердила Алиса. Несколько смутили меня ботинки. Высокие, на шнуровке. Не помню, чтобы у нее такие были. Но краем уха как‑то слышал, что внучке нужна ортопедическая обувь, чтобы исправить небольшое плоскостопие. Пока я шнуровал ботинки, пот начал лить с меня градом. Алиска бережно вытирала его носовым платком.
– Все, готово, – распрямился я.
– А вы зачем это надели чужую куртку и ботинки? – в раздевалку вплыла габаритная дама в роскошном пальто, с выпирающим золотым кольцом на безымянном пальце. Мне вмиг стало не хватать воздуха, словно она вытеснила его весь из помещения.
– Алиса, чудо земное, ну ты‑то почему молчала? Я же спрашивал твоя эта куртка или нет?…
– Я только сказала, что куртка похожа. – У внучки еще тот характер. Если кто‑то делает при ней не так, как надо, она дождется пока процесс закончится и только потом скажет, что надо переделать.
Не детский сад, а сауна. Пыхтя как паровоз, под осуждающим взглядом крупногабаритной женщины, я буквально стащил чужую куртку с Алисы и расшнуровал треклятые ботинки…
– Показывай, где твой шкафчик?
Алиса подвела к противоположной стене раздевалки:
– Вот мой шкафчик!
Алисины ботинки все‑таки оказались с ортопедическим уклоном – высокие, на трех специальных застежках, с которыми мне с непривычки пришлось повозиться. Для удобства я даже снял свою куртку. Уж больно жарко в раздевалке. Когда я зашнуровал ботинки, подошла воспитательница:
– Вы еще не сдали деньги для поездки в цирк, сегодня последний день, – лезу в карман куртки за кошельком, а его нет. Выронил, когда снимал куртку? Огляделся, не видно на полу. Жарко, аж невмоготу. Кажется, я сейчас расплавлюсь… Слава богу, вспомнил, что оставил кошелек в письменном столе на работе. Придется ехать за ним
– А мне мама дала деньги для цирка, – тянет меня за рукав Алиса.
– Где они? – вздыхаю облегченно.
– Я их спрятала в ботинке, – хохочет внучка.
– В каком? – во мне начала опять просыпаться задремавшая сообразительность.
– Не помню, – честно созналась Алиска.
Естественно, пришлось снимать оба ботинка.
Надеваю их вновь и застегиваю ее куртку. Затем напяливаю свою. Даже не верится, что мучения окончились.
– Дедушка, а ты забыл надеть мне теплые колготки.
Кровь ударила мне в голову. На миллионную долю секунды появилось желание шлепнуть Алиску. Тут же, устыдившись, я сел, расстроенный, на детский стульчик. Повертел в руках колготки. Не получится натянуть их сверху ботинок. Надо начинать все с начала. Раздеваюсь сам, снимаю с Алисы куртку, ботинки. Надеваю ей колготки. И перед каждой новой операцией спрашиваю несчастным голосом: «Все правильно делаем, Алисия?»
– Теперь – да.
Из детсадовской сауны я вышел весь распаренный. На меня оглядывались идущие за своими чадами родители, подмерзшие на весеннем морозце. Завидовали, наверное…
Сели в автомобиль. Тут позвонила дочь.
– Все нормально, забрал Алиску?
– Кажется, забрал. Хотя окончательно не уверен в этом.
– Что с тобой, папа? – не поняла она моего юмора. –Ну‑ка дай трубку Алисе.
– Алиса, – спрашивает, – дедушка не забыл надеть тебе теплые колготки?
– Надел, только не сразу.
