Взаправдашняя жизнь

Общими усилиями затолкали парнокопытных в автобус. Ехали весело – перепели все песни от новейших хитов Пугачевой до революционных маршей. Самые нетерпеливые достали из загашников водку и стало совсем хорошо. Чернозёрский вновь развязал баранов, те стали бродить по салону и блеять, кажется, от удовольствия, когда их поглаживали за шелковистые спинки и бараньи лбы.

– Господи, какие они милые, – восхитились самые милосердные, никогда не видавшие барашков вблизи.

– Не говори гоп, пока не попробуешь из них шашлык, – подначивали отъявленные циники.

– Это подло, что мы их взяли с собой для убийства, – со слезами на глазах воскликнула одна из сидевших рядом с водителем молоденьких актрис. – Я не буду есть ваш шашлык и плов!

Дискуссия запылала. Спектр мнений ширился с каждым километром – от желания отпустить на волю баранов до предложения обменять их на равноценное по весу мясо. Шура не вмешивался в спор, решил, что все как‑нибудь само образуется, в том числе и с поваром. Но по приезду решил все‑таки отвести баранов с глаз долой.

Затея с поваром не удалась, турбаза не имела столовой, предоставляла приезжим лишь казаны и места для приготовления пищи.

– Ну что ты расстраиваешься, – обнял пригорюнившегося Шуру Семен, – Если не найдем повара ближе к обеду, съездим в магазин за консервами и накормишь людей всухомятку. Скажем, что решили пожалеть баранов. Ты же не виноват, что Боря сломал руку, зря насчет запасного повара не подумали.

– Не подумали потому, что один из моих нехороших знакомых уверял меня, что режет баранов также, как пишет свои статьи – не задумываясь о последствиях, – раскипятился не на шутку Шиш.

Вполне возможно, что друзья разругались вдрызг, если бы не случилось чудо, на которое надеялся Чернозёрский – на такси вместе со старшим сыном, студентом, приехал Боря; левая его рука висела на перевязи.

– Пустяки, был вывих, потянул связки, – успокоил он Шуру с Семеном. – Где бараны?

Отец с сыном быстро управились с закланьем. Сдерживая тошноту, понаблюдал за процессом и Шиш. Туши, действительно, надували и попинали как футбольный мяч, и шкуру содрали как чулок, но ловкая работа только создавал иллюзию легкости – пот с обеих стекал ручьями.

Приняв душ, отец с сыном начали священнодействовать у очага, им попытался помочь Чернозерский, но Боря отклонил его просьбу вердиктом: «Ты слишком беспокойный».

Те, кто помоложе и поздоровее, вместе с инструктором отправились через отрог Малого Чимгана к Гуликамским теснинам. Здесь вдоль узкого ущелья бурлит бешенный поток с водопадами. По краям притулились березовые и хвойные заросли – красота необыкновенная. Вернулись, едва волоча ноги. Самые чуткие носы издалека уловили запахи, которые заставляли даже полуживых ускорить шаг.

А затем начался настоящий пир, который длился до первых звезд. Стол по‑королевски был уставлен овощами, фруктами и восточными сладостями во главе с патыром – царем лепешек. Вначале Мирзаевы подали шурпу. Как писал ташкентский поэт Александр Файнберг, отведав её из рук Бокижона: «Такой здесь лук и перец здесь такой, что позвоночник выгнется дугой». Затем появились шашлыки. Знатокам (Шуре и Семёну) Боря подал чудеснейший джигар из бараньей печенки, которая тает во рту. И только потом явился на ляганах изумительнейший золотистый плов. И надолго смолкли разговоры…

Никто не вспомнил про пару парнокопытных. Никто не испортил пира ненужной жалостью. Тревога, что кончается алкоголь, улетучилась, когда по сигналу Бокижона откуда‑то появился человек с огромным бутылём домашнего вина и водкой в карманах брюк и куртки. Сам Боря не пил, продолжал вместе с отпрыском возиться у казана. Ближе к вечеру, даже лишенным острого обоняния, стало понятно, что готовится Нечто. Оно и появилось.

Проснулся аппетит даже у тех, чьи желудки еще миг назад казались заполненными до отказа. Это блюдо Боря готовил только в исключительных случаях. Нигде, ни в одной кулинарной книге нет его рецепта. Приблизительно он выглядит так. В казан тонкими слоями укладываются картошка, лук, морковь. На них в четыре этажа болгарский перец, туго набитый кусками бараньего мяса с думбой и специями. Сверху все прикрывается капустными листьями и томится полтора часа на медленном огне. А затем надо предельно осторожно есть, чтобы не проглотить язык. Были смельчаки, которые пытались повторить сей гастрономический изыск – и что в итоге? Слабое подобие шедевра.

…Через пять лет труппа театра почти полностью обновится, актеры разъедутся от Ташкента до самых окраин земного шара. Забудут про «дефицитные» подвиги Шиша, но только не про этот вечер. А пока у подножия Чимгана горит костер и искры, подхватив слова песни, улетают в высокогорное небо, усыпанное звездами так густо, что на нём места свободного нет. Все сидят у огня, тесно прижавшись плечами к друг другу. Всем тепло и беззаботно, тесный круг помирил даже тех, кто годами был в ссоре.

– Хорошо сидим, хорошие песни поем, – приобнял за плечи Боря Шуру. Тот, почти засыпая от усталости и пережитых волнений, только мотнул согласно головой.

 

…И Чимган освящает дорогу мою,

И безумно прекрасен собою.

Сладострастная отрава…

 

май 2021

 

Шура Шиш и королева красоты

 

Случилось как в песне – Шура Шиш увидел свою королеву красоты в газетном киоске в центре Ташкента, где 300 дней в году солнце льется прямо с крыш. Правда, не на обложке журнала. Он их просматривал от нечего делать, ждал попутную маршрутку. Та, естественно, запаздывала. И когда он уже решил отойти, взгляд остановился на продавщице, читавшей книгу.

Есть на земле считанные счастливцы, которым повезло влюбиться по гроб жизни с первого взгляда. Шура в мгновение ока был зачислен в их ряды, когда девушка подняла на него глаза. Хотя для королевы она была слишком юна. Скорее это была принцесса, причем похожая ну ту, которую сыграла в «Римских каникулах» Одри Хепберн.

– Вас что‑то интересует? – спросила она.

– Я таких красивых продавщиц еще не видел, – сознался Шура.

Она улыбнулась, как и подобает принцессе, привыкшей к комплиментам, и вновь углубилась в чтение.

До 17 лет Шиш стеснялся заговаривать с незнакомыми девушками. Метр с кепкой, а под ней несоразмерно длинный нос и заурядная физиономия – с такой внешностью считал, отшив гарантирован. Но все переменилось после дня рождения, на который его пригласил ближайший из друганов Володя Голубев. Он на пару лет старше, учился на филфаке университета. Естественно, самые красивые однокурсницы в этот день сидели у него за столом, разбавленные парой беспрерывно шутивших очкариков. Попав в этот студенческий букет, Шура растерялся вконец. Постоянно ронял то вилку, то нож, обмакнул в оливье впервые надетый галстук и, чтобы прекратить мучения, решил покинуть компанию. Но вовремя, зная приятеля, пресёк эту попытку Голубев, предоставил ему слово для тоста.