За светом маяка

Он сбавил шаг, чуть склонился, повернул голову и внимательно посмотрел ей в глаза. Только теперь она поняла, что так привлекало ее и почему он казался ей знакомым. Его глаза. Они были поразительного цвета прозрачной воды или ноябрьского неба в ясную погоду. Глубокими и светлыми. В его глазах оживало море. Ее море. В них она впервые встретилась с ним после долгой разлуки. Вот почему она наконец‑то решилась отправиться навстречу воде. Она увидела прибой в глубине его взгляда, и это не разрушило ее. Может, она уже готова к тому, чтобы шагнуть еще дальше?

– А мне море всегда казалось немного неприступным, – вдруг сказал он. – Я любил иногда прогуляться по песку. Но редко испытывал желание взглянуть в глубину.

– Почему?

Его слова заставили ее вернуться к действительности. Она сделала глубокий вдох, выныривая из размышлений.

– Когда вхожу в воду, становлюсь отрезанным от всего вокруг. В детстве часто проводил время под парусом. И хотя не очень любил это занятие, иногда мне все‑таки удавалось встать на корму, раскинуть руки и представить, как за спиной вырастают крылья. Когда все сливается в единстве: земля, вода, небо. В такие моменты ощущал себя частью мира. Казалось, растворялся в нем. И мне всегда хотелось взлететь.

– Да, пожалуй, рано или поздно каждый из нас встречается с желанием расправить крылья и взлететь.

– Каждый, но только не ты, верно?

– Интересный вопрос. Свои крылья я обрела случайно. Летать было довольно забавно некоторое время, но потом поймала себя на мысли, что это слишком обыденно для меня.

– Ну конечно! Ведь тебе нужна глубина? А в этом случае крылья только мешают? – он подмигнул ей, вновь заставив улыбнуться.

– Далеко не всегда, некоторые прекрасно справляются с обеими задачами.

– Это кто же, например?

– Гагары. Удивительные морские птицы. Они взлетают с воды, долго разбегаясь против ветра. И способны погружаться на глубину до 70 метров. Даже спасаясь от опасности, чаще ныряют, чем взлетают.

– Кажется, вы чем‑то похожи.

 

Они неспешно шли по одной из главных улиц. Горожане начинали просыпаться. Кто‑то прогуливался с питомцами, кто‑то с шумной компанией малышей торопился на детскую площадку, пожилые пары наслаждались общением. Солнце этим субботним утром еще раз напомнило людям о том, что тепло всегда где‑то рядом. Его не нужно заслуживать или зарабатывать. Можно открыть утром глаза и ощутить, как его лучи нежно касаются лица. Открыть глаза. И ничего больше.

– О чем ты думаешь, когда открываешь утром глаза? – спросил он.

 

Его способность чувствовать ход ее мыслей на этот раз показалась уже чем‑то само собой разумеющимся.

– Долгое время первым делом предполагала, какую подлость готовит мне наступающий день.

– Серьезно?! Ждала подвоха в каждом дне?! – в его взгляде было недоумение.

– Все не так страшно. Просыпалась с мыслями: «Вот и утро, сегодня по плану – день мучений в обществе незнакомцев, затем можно снова спрятаться дома». Или так: «Сегодня нужно перетерпеть пару жутких уроков в школе, а затем смогу выдохнуть». Время шло. Программа переживаний постоянно обновлялась, – с усмешкой продолжила она. – Но прогресс налицо, на какое‑то время мне удалось сместить фокус на предстоящие радости.

– Откуда в тебе вообще возникли эти странные ожидания? – он был настолько удивлен, что даже остановился посреди улицы.

 

– Я всегда называла это ожидание «что‑то случится», – она подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – Там в кафе ты спросил меня про страхи… Страхи долгое время были главными спутниками моей жизни. Они были со мной почти всегда. Сопровождали в течение всего дня. Но их особым временем была ночь, тогда они просто расцветали, охватывая меня с головы до ног. Наполняя собой все пространство вокруг, каждый шорох, каждое движение, каждый звук. Это состояние научило меня жить в постоянном напряжении. Ты становишься пружиной, которая резко разжимается даже от самого малейшего прикосновения. И чтобы хоть как‑то с этим справиться, мое подсознание, видимо, решило сразу выделять для себя зоны риска среди дня. Наверно, чтобы лучше подготовиться. Или что‑то вроде того. Я была совсем маленькой, когда впервые осознала этот момент. Трудно сейчас давать этому какие‑то оценки или подвергать анализу. Возможно, пыталась все вокруг контролировать, создавая таким образом иллюзию безопасности.

 

Они так и стояли посреди оживленного проспекта. Легкий порыв ветра сорвал крохотный лист с почти полностью оголенного дерева. Он полетел и, сделав несколько пируэтов, опустился ей на плечо. Ярким пятном заиграл на светлой куртке. Он с интересом всматривался в ее черты. Бледная кожа с россыпью ярких веснушек на щеках. Чуть заметный румянец. Волны песчаных волос.

– Чего ты боялась больше всего? – он взял лист и положил ей на ладонь.

– Одиночества.

– Ты же говорила, что одиночество тебя не пугает.

– Да, сейчас это и правда так, – она внимательно рассматривала лист, вглядываясь в каждый переход красок, прожилку, изгиб рисунка.

– А что же было раньше?

– О, все довольно банально. Боялась быть одна, терялась при любых обстоятельствах. Внешне не всегда заметно, но внутренне – зашкаливающее напряжение. Думаешь о том, что, оставшись один, не сможешь выжить.

 

– На что это похоже?

 

– Будто тебе снится сон, что за тобой гонится кто‑то ужасный, а ты бежишь, но ноги тебя не слушаются. И вот ты чувствуешь его дыхание у себя за спиной, понимаешь, что он совсем рядом, он тебя догнал. И ощущаешь, как его рука касается плеча. Ты становишься невесомым, тело не слушается, ужас накрывает с головой. Вот я каждый день жила с ощущением, что ужас касается моего плеча.

 

– Но почему? И откуда это пришло в твою жизнь? – он чуть склонил голову.