Запрет
Прихожу в себя от шума. Открываю глаза, а напротив меня, плотоядно улыбаясь, стоит этот жирдяй и строго ей выговаривает:
– Рот закрой, я к девчонке. Вот, уже глаза открыла. Слышишь, красотка, выйти хочешь отсюда?
Не понимая до конца, что происходит, растерянно смотрю то на нее, то на него.
– Вижу же, что хочешь. Слушай, ты здесь уже больше трех часов, протокола на тебя еще нет. Я могу освободить тебя, если, конечно, ты не против, – похабно лыбится.
Глаза закрываются, и только усилием воли остаюсь в сознании, чтобы все же дослушать предложение полицейского, а не забыться в тяжелом сне.
– Давай, детка, ответь мне.
Я киваю, все еще не понимая, чего же от меня хотят.
– Ты мне сделаешь приятное, и я тебя отпущу, как тебе предложение?
– А не пошел бы ты?! – кричит на него женщина, и от шума мне больно простреливает в ушах, закрываю их руками. Меня ломает до такой степени, что слезы льются и я плачу не в силах сдержаться.
– Ох, нет. Так дело не пойдет Ладно, зайду перед концом смены, а ты пока подумай.
Женщина материт его как может, а мне уже плевать, я мечтаю лишь о том, чтобы эта боль наконец прекратилась.
Я снова забываюсь во сне, тепло укутавшись в ее пуховик и оперевшись о стену.
– Эй, просыпайся! За тобой пришли!
Они даже имени моего не спросили. Поэтому и зовут так. Оглядываюсь, ищу свою соседку, но никого нет.
– Слышишь, выходи.
Опускаю свои ноги на холодный бетон, через тонкую подошву балеток четко ощущая его холод. По инерции вновь подбираю ноги под себя.
– Некогда играть. Говорю, пришли за тобой. Выходи давай, – не унимаясь, требует полицейский.
В этот раз уже готовая ощутить прохладу в ногах опускаю их и по стеночке подхожу к двери.
Из пуховика выглядывают только глаза, чтобы смотреть, куда иду, остальная часть лица и тела прячутся в куртке, которая дарила мне тепло уже несколько часов.
Прохожу тот же путь, по которому меня привели сюда. За окном видны первые лучи солнца.
«Это что, уже утро?»
Полицейский открывает дверь и говорит:
– Давай, за тобой приехал брат. Выходи.
Брат? Как он узнал? Полина рассказала? Но как бы он за ночь смог приехать? Если только на машине! Неужели он решился на такой поступок ради меня? Не важно! Главное, он освободил меня!
С надеждой на лучшее выхожу на улицу. После мрачной каморки даже рассветное солнце ослепляет, ничего не вижу. Проморгавшись и привыкнув к свету, прикрыв лицо рукой, пытаюсь узнать в подъехавшей машине мою, компактную белую «хонду», но передо мной стоит большой черный «крузак».
Это что, шутка, что ли? Где мой брат?
Вдруг дверь машины открывается и прямо передо мной возникает высокий мужчина. Он закрывает мне солнце, и, подняв глаза на его лицо, я понимаю, что это не брат, это мой враг номер один.
«За что? Опять? Нет, я не хочу!» – это последняя мысль, которая появляется в моей голове, прежде чем в глазах снова воцаряется ночь…
Глава 6
Вспышками сознание то возвращается, то снова исчезает.
Периодически слышу гул рядом, а потом все опять затихает. Я будто в тумане брожу, ничего не вижу, иду на голоса.
Иногда они исключительно мужские, незнакомые, но так мне неприятны, так угрожающе звучат, что тело трясет будто в лихорадке.
– Ты не перегнул палку? Может, не следовало так жестко с ней? Видишь, она не вывозит твой напор.
– Да я и не собирался так далеко заходить, – без какой‑либо доли сожаления просто отвечает второй собеседник. – Хотел, чтобы убралась из города, оборвав все связи, но не за решетку, естественно. Просто все пошло наперекосяк, и вот итог…
– Да уж…
– Что это ты за нее запереживал? Если тебя это успокоит, то дела не завели, и вообще, ее имя нигде не фигурирует.
– Да мне все равно. Но так вроде неплохая девчонка. Ты и сам видел отчет.
Дальше пауза, и я думала, что разговор окончен, но он продолжился.
– Что врачи сказали? – заговорил вновь первый.
– Пневмония, почки застудила, ангина… Короче, с букетом болячек вышла. Только за одну ночь в отделении все, что могла, подхватила.
– Бедная девочка.
– Не преувеличивай. С ней все будет нормально. Выкарабкается, а после еще и, собравшись с силами, нападет. По ее венам течет не та кровь, чтобы сдаться и сложить лапки, поверь мне.
– Да, ты рассказывал… но… не знаю, не знаю. По мне, ты перегнул.
Разговоры прерываются, и я снова хожу как в тумане, на ощупь пробираясь куда‑то. Мое внимание привлекает новый голос – женский, молодой, но очень недовольный. Ранее я его не слышала.
– Так это правда! – слышу звук каблуков, нервно постукивающих по паркету. – Что она тут делает?
– Лежит, – а этот голос я уже слышала в другой беседе.
– Не ерничай! Я это и так вижу!
Вновь тишина, и я решила, меня опять унесло от говорящих. Но нет, я тут, просто надо было обождать паузу.
– Что она делает в твоем доме?
– Мой ответ все тот же – лежит, – грубее, чем следовало, отвечает ей обладатель второго голоса, явно теряя терпение.
– А твоя мама знает?
– Что? – недоумевает мужчина.
– Что ты держишь у себя левую девчонку! Устроил тут ей госпиталь на дому!
– Ты думаешь, ей следует об этом знать? – угрожающе шипит мужчина, а я прям чувствую, как по телу пробираются мурашки, заставляя меня дрожать. Он опасен, как хищник, который в любой момент готов совершить прыжок и настигнуть свою цель. – Я еще выясню, кто из домработниц тебе настучал. И тогда ни тебе, ни ей не поздоровится за то, что устроили за мной слежку.
– Никто ничего не устраивал, – не совсем уверенно оправдывается девушка, как будто придумывает все на лету. – Просто я позвонила и спросила, дома ли ты, один или, может, с гостями… хотела подъехать. И тогда мне рассказали.
