Никто не спасется
«…Поэтому не смей осуждать меня, Праведник…» – С какой бы интонацией она не произносила мое имя, это было великолепно, – «…я даю им возможность жить. Жить лучше, чем живут многие другие. Лучше, чем они жили бы без меня.
Слышишь, Праведник? Жить!
Ты не посмеешь осуждать меня. Ведь, в отличие от тебя, я думаю о других. Я умею переживать и сочувствовать. А не только жать на курок!»
«На спусковой крючок». – Вырвалось машинально.
«Что?»
«Жать на спусковой крючок, а не на курок…»
«Это не важно.
Девушки, которую ты ищешь, здесь нет. Поэтому тебе пора уходить». – Она снова отвернулась к окну. Что она там рассматривает? Неужели лицезреть меня еще более невыносимо, чем виды города Ангелов?
«Наверное, ты права». – Мне было также невыносимо смотреть на нее. Невыносимо просто смотреть и не иметь возможности заключить в свои объятия.
«Я не могу тебя проводить, извини. Слишком много дел. Думаю, ты и сам найдешь выход».
Дела. Любые самые незначительные дела, лишь бы поскорее от меня избавиться. Лишь бы не тратить на меня свои драгоценные минуты.
«Я не очень хорошо ориентируюсь в твоём борделе. Все эти коридоры, комнаты… Боюсь, заблудиться. Так что не отказался бы от проводника». – Я не собирался покидать это место с пустыми руками. Слишком много времени было потрачено на разговоры. Настала пора перейти к действиям. – «Может быть, кто‑нибудь из девочек проводит меня? Раз Мамочка так сильно занята». – Она чуть вздрогнула.
Она не любила, когда я так её называл. Этим прозвищем. Ставшим её вторым именем. Только не я. Только не этим прозвищем…
Она позвала одну из своих проституток.
Спустя несколько минут в кабинет Мамы, предварительно постучавшись, вошла длинноногая девица в одной мини‑юбке. Из‑под огненно‑рыжих волос (более ярких, чем у Мамы и менее желанных) выглядывали нагловатые глаза.
Это была Катя. Я знал её. А она – меня.
Катя лукаво улыбнулась мне:
«Решил, наконец, воспользоваться нашими услугами, Праведник?»
Наверное, хотела сказать что‑то еще, но Мама не терпящим возражений голосом перебила её:
«Праведник уходит. Проводи его, будь любезна. Он боится не найти выход». – Повелительница раздавала приказы, и мы с Катей, разинув рты, внимали ей.
Снова последовала еле уловимая коварная улыбка, Катя стрельнула в меня своими темными глазами и загадочно произнесла:
«Пойдем, красавчик».
Затем подошла ко мне и потянула за руку. Довольно профессионально. Именно так она затягивала в свои сети многочисленных клиентов.
Я знал Катю. А она знала меня. Из‑за этого факта мои дальнейшие действия выглядели еще более отвратительно. И низко. В глазах Кати. В глазах Мамы. В глазах любого человека на свете. Но только не в моих. Я действовал по ситуации. И сейчас ситуация требовала от меня именно этого.
В следующее мгновение я сильно сжал руку Кати и подтащил её к себе. Она продолжала улыбаться, приняла мои действия за очередную извращенную игру. Я схватил её за волосы и толкнул. Она упала на колени. Затем я приказал ей открыть рот. Ничего необычного, местные шлюхи проделывали такое по несколько раз в день.
Неожиданности начались, когда вместо члена я вставил Кате в рот стальной ствол своего Кольта 1911. Она дернулась, но я силой удержал её на месте. И глубже впихнул дуло пистолета.
«Не шевелись», – искренне и как можно более миролюбиво посоветовал я Кате. Но в моем голосе она услышала сталь. Услышала отголоски старушки‑смерти. И покорно застыла на месте. Её глаза увлажнились, она была сильно напугана.
Мама уже повернулась в нашу сторону. Она явно была шокирована. Она не ожидала такого поворота событий. Не ожидала от меня подобной дерзости в стенах её «Дома».
Я заговорил. Буря, взыгравшая в голове несколькими минутами ранее, улеглась. Сейчас я работал. И эмоциям не было места в этом процессе. Я должен быть предельно сосредоточен.
Я заговорил:
«Прости. Ты сама до этого довела. Мне всего лишь нужна девчонка. Я заберу её и уйду. Все останутся целы и невредимы. Все вернуться к работе».
«Её здесь нет», – гневно произнесла Мама. Она оперлась руками о стол – плохой знак.
«Только не вздумай вызывать своих цепных псов». – Это был мой дружеский совет. Я действительно никому здесь не желал причинять вред. Она все усложнила. – «Я прикончу их. А потом я прикончу всех твоих шлюх. У тебя на глазах. Ты знаешь, я сделаю это. Не стоит усложнять все ещё больше». – Для наглядности я взвел курок Кольта. Катя застонала от ужаса.
«Отпусти её немедленно», – прошипела Мама.
«Отдай мне девчонку», – все тем же умиротворяющим голосом сказал я. – «И я отпущу Катю. И уйду. Мы не поднимем шума. Не распугаем клиентов. Никого не покалечим. Это идеальный выход из сложившейся ситуации. Для всех нас.
Я просто заберу девчонку, и мы быстренько покинем ваше чудное заведение».
«Я уже сказала, что здесь нет той девушки, которую ты ищешь». – Она невероятно сильна. И упряма.
«Неужели ты готова пожертвовать своими подопечными ради того, чтобы защитить ниоткуда взявшуюся незнакомку? Она ведь тебе никто. Ты совсем её не знаешь.
Почему же так отчаянно пытаешься защитить?» – Это был вопрос, который действительно меня интересовал. Он остался без ответа.
«Я знаю, что она здесь. И не уйду без нее».
Мама продолжала молчать.
Как бы я не хотел этого делать, пришлось надавить на нее. Единственным возможным способом – убить Катю. Ужасно жаль, что именно ей не повезло сегодня оказаться под дулом моего пистолета. Я давно знал её. И хорошо к ней относился.
Печальный финал многолетней дружбы.
«Прости», – я сказал Кате. Я сказал это искренне. – «Сейчас ты умрешь». – Она зарыдала. Я сделал шаг назад. Рука, держащая пистолет, распрямилась. Катины сверкающие слезы стекали прямо на ствол Кольта. Завораживающее зрелище.
Я положил указательный палец на спусковой крючок…
