Никто не спасется
«Для приготовления сочного рибай‑стейка понадобится «мраморное» мясо с тонкими жировыми прослойками. Именно этот мрамор и сделает стейк невероятно сочным.
Мясо вырезают из шейной или подлопаточной части туши, на нем остается небольшая кость, которую мясник аккуратно отделяет от позвоночника мертвого животного».
Второй водит в воздухе руками, словно потрошит тушу блэк ангуса. И делает это с истинным наслаждением.
«Мясо должно быть красным, но не слишком темным. Оно должно быть упругим, не липнущим к рукам. Это мясо взрослого здорового быка, которое было выдержано в течение двух‑трех недель после забоя. Чтоб ты знал, это называется сухое созревание. Оно происходит с помощью поступающего кислорода».
У Первого нет особого желания слушать эти благоговейные речи, но в данный момент ничего другого не остается. Кроме того, в скором времени они покинут «горячо любимый» ими Старый город. А там и до резиденции босса всего с десяток километров. Тогда‑то их спор закончится. Так и не выявив победителя.
Первый знает, что наговорившись сейчас, потом Второй, наконец, замолчит. Надолго. Первый прекрасно знает это. Так давно они знакомы и так давно работают вместе, что натуру и манеры друг друга изучили досконально.
Первый любит острить и без конца молоть языком. Его напарник по большей части молчит, и поддержит разговор, только если тема разговора ему и в самом деле интересна.
Так что Первый всегда знает, как добиться желаемого результата от Второго. Который в это время самозабвенно продолжает свой монолог:
«Для стейка ти‑боун потребуется сочный кусок мяса на Т‑образной кости. Отсюда и название.
Такой кусок мясник вырезает на самой границе спинной и поясничной частей туши. Здесь сходятся тонкие края длиннейшей мышцы и вырезки».
Теперь ребром ладони, словно мясник топором, он разрубает воздух, высекая из него воображаемый стейк ти‑боун.
«Или филе‑миньон… Чистейшая и нежнейшая вырезка. Все жилы и прожилки зачищены…
Божественно…
Как можно портить подобное великолепие каким‑то там соусом?! Пускай лучше все эти псевдознатоки кухни обольют соусом свои головы, а потом положат на гриль!»
Наконец у Первого заканчивается терпение:
«Завязывай! От твоих вдохновенных речей мне захотелось жрать».
Второй усмехается и расстегивает кобуру у себя подмышкой. Обойма Глока‑17 выскакивает ему в руку. Щелк! Он отправляет её обратно. Видимо, это занятие у него на втором месте в списке самых любимых. Как раз после разговоров о кулинарии.
«На выезде из Старого города есть забегаловка. Называется „Райские кущи“. Бургеры там вполне съедобные. Заскочим туда».
Первый меняет изначальный маршрут. Они должны ехать прямо, никуда не сворачивая, до большой развязки в Новом городе. Но Роллс‑Ройс съезжает с шоссе и делает небольшой крюк для того, чтобы его пассажиры смогли посетить довольно‑таки злачное местечко под названием «Райские кущи».
Там действительно готовят неплохие бургеры.
Второй едва заметно пожимает плечами в ответ на слова Первого. И щелкает обоймой Глока.
Ему все равно.
Спустя двадцать минут Роллс‑Ройс плавно останавливается на небольшой парковке. Которая практически пуста. Пара ржавых вёдер, отдаленно напоминающих автомобили, и все.
Над входом в заведение помаргивает неоновая вывеска – «Бар «Райские кущи». Здесь же, возле входа, курит здоровенный мордоворот – охранник бара. В подобных местах без охраны – никуда.
Чуть поодаль, на тротуаре, сидит какой‑то пьянчуга, склонив голову и рассматривая то ли собственные ботинки, то ли асфальт под ними. Своей персоной этот пьянчуга словно завершает «идеальный» образ места зовущегося «Райскими кущами». Он делает образ объемным, дополняя атмосферу социального дна своим ярким примером.
Этот пьянчуга – вишенка на торте. На самом невкусном торте во всем мире.
Первый ставит ручку коробки передач в положение «паркинг» и направляется ко входу в бар.
«Возьму тебе двойной биф‑гриль», – бросает он через плечо своему напарнику. – «Покарауль пока тачку. В этих чертовых фавелах, что угодно, может случиться».
Он толкает дверь и исчезает в недрах бара.
Второй вылезает из автомобиля и разминает ноги. Затем закуривает и осматривается.
Громила‑охранник тоже возвращается в бар. А пьянчуга по‑прежнему сидит на тротуаре. Похоже, что он уснул. Недокуренная сигарета выпала из его руки и потухла. Он медленно покачивается вперед‑назад, практически падая, но каждый раз удерживая равновесие.
«Старый город… Что за помойка…», – бормочет Второй себе под нос, глубоко затягиваясь и выпуская дым через нос. Он мгновенно забывает про пьяницу, уснувшего на тротуаре, поскольку беспрерывно думает о том, что ему необходимо отлить. Он думает об этом, с того самого вокзала, где они встречались с Праведником.
Кофе, который приходится пить галлонами на «этой сучьей работе», дает о себе знать.
Второй оглядывается. Вокруг ни души. Если, конечно, не брать в расчёт все того же пьянчугу. Но он уже стал практически невидим, для взгляда и разума, затуманенных нуждой.
В общем, никого.
Не в силах больше сдерживаться наш молчаливый персонаж бросает окурок в сторону и бежит за угол здания. Расстегивая на бегу пиджак и брюки, он достает из штанов свой изнывающий член. И, наконец, расслабляется…
Опершись рукой о не совсем чистую стену (это уже не имеет значения) он стоит, кажется, целую вечность. Сколько же жидкости он в себе накопил…? Никак не остановиться.
В это время его напарник уже сделал заказ и нетерпеливо ждет за стойкой бара. Постоянно одергивая проходящих мимо официанток и в грубой форме интересуясь, как скоро принесут его бургеры.
Но вот минуты томительного ожидания подходят к концу. Первому приносят пару бургеров в сером бумажном пакете и кофе, по вкусу напоминающий горькую воду.
Голод уже разыгрался не на шутку, поэтому Первый тут же достает один бургер и откусывает почти половину. Тщательно пережевывая, он направляется к выходу.
На улице он обнаруживает Второго с открытым в немом возгласе удивления ртом и расстегнутыми штанами. Первый резко перестаёт жевать и секунду вникает в то, что произошло.
Парковка перед баром пуста. Нет, те два ржавых корыта, бывшие здесь еще до их приезда, так и остались стоять на своих местах.
На своем месте не было только черного блестящего Роллс‑Ройса Фантом…
