Жена депутата

В черной глубине глаз Демида невозможно разобрать ни единой эмоции, он слишком серьезен для человека, который только что изображал со мной страсть. Только невозможно так играть, слишком чувственно.

– Идём, – мы снова держимся за руки, как влюбленные, я ловлю на нас взгляды прохожих. Наверняка, у меня сейчас опухшие губы и красное лицо в том месте, где его касалась щетина.

Мы занимаем стол на веранде второго этажа. Стол забронирован, значит, Демид заранее решил сюда приехать. Я кошусь на него, пока он в очередной раз разговаривает по телефону, разглядываю его профиль. Он щурится, смотря на заходящее в водную гладь солнце, сидит вальяжно в кресле, раскинув руки.  У него короткие густые ресницы, тяжёлая линия челюсти, которая ничуть его не портит.

Мужская, но не смазливая красота.

За ужином мы преимущественно молчит, вклиниться в череду звонков разговорами почти невозможно, и мне даже становится его жалко, когда стейк перед ним успевает остыть, прежде, чем он доест.

Мне часто приходится общаться с такими людьми, как он, чей телефон, кажется, уже врос в ухо.

Когда, наконец, он выключает его, отшвыривая в сторону, солнце уже окончательно ушло за скайлайн.

– Может, вина? – предлагает, но я качаю головой. Мне и так пьяно рядом с ним, – тогда поехали, познакомлю тебя с прессеком. Он будет курировать мою предвыборную кампанию.

– Что  я должна говорить?

– Что любишь меня, – не глядя, произносит Демид, а я чувствую острый укол в сердце.

– А может, мы обсудим детали нашего, – делаю на этом слове акцент, – договора?

– Что именно ты хочешь знать? – наконец, он смотрит на меня, перестав избегать зрительного контакта, – мы заключим с тобой брачный договор, два года проживем вместе, а потом расстанемся. Я помогу тебе уехать из города. За то, что ты изображаешь мою жену, тебе ежемесячно будут приходить деньги на счет, трать их, как вздумается, хочешь – отложи. Сумма нормальная, но незаоблачная. Распишемся на следующей неделе, можешь начать искать свадебное платье, ресторан забронирован. Что еще? – он замолкает ненадолго, после чего добавляет уже тише, – о предохранении позаботься сама, я думаю, не стоит объяснять, что ни тебе, ни, тем более мне, сейчас не нужны осложнения.

Пальцы сцеплены под столом в замок, чтобы не видно было, как они дрожат. Я не выдерживаю, отворачиваюсь в сторону, ругая себя.

А чего я, собственно, хотела? Нарисовала себе сказку, что ему не все равно.

– Последний вопрос, – выходит глухо, – почему именно я?

Он отвечает после раздумий:

– Это правдоподобно. Удобно. Про наш роман знали нужные люди, а тебе можно доверять.

– Ты уверен? – усмехаюсь. Теперь мне хочется быстрее попасть к себе домой, очередная попытка бегства, которые у меня никогда не выходят. От себя не спрятаться.

– На сто процентов – нет. Но верю больше, чем другим. Но ты можешь считать это компенсацией за то, что я был мудаком, – добавляет Демид неожиданно, и на лице его нет ни тени веселья.

Прессекретарь поджидает нас в холле гостиницы, где Демид снимает номер. Сидит за макбуком, на носу очки, модная прическа, под рукой стакан кофе из Старбакса. Не прессек, а мальчик с Ютуба.

Заметив нас, он встает спешно и приветливо улыбается:

– Артем Рыбаков, – обменявшись рукопожатием с Демидом, следом он протягивает руку и мне. Удивление свое я не  показываю, а вот протянутую ладонь пожимаю. Высокий, худой, Артем не то, чтобы мне особо нравится, но за очками в модной оправе скрываются умные глаза. Я пытаюсь вспомнить, слышала ли где‑нибудь его имя, но тщетно. Обычно, когда вращаешься в одних и тех же кругах, большинство фамилий на слуху, но он для меня – загадка.

– В номере все расскажешь, – Демид делает пригласительный жест и мы вместе поднимаемся наверх.

Кабина лифта слишком тесная, чтобы нам было комфортно стоять на расстоянии. Я отказываюсь близко к Старостину, мы касаемся друг друга локтями и это соприкосновение голой кожей вызывает мурашки, тонкие волоски встают дыбом. Я провожу ладонью по предплечью, точно пытаюсь разгладить кожу, выглядит смешно и нелепо, и я злюсь на себя.

Демид замечает, но как водится, не комментирует ничего.

В его номере воспоминания о прошлой ночи резко вторгаются в сознание, я запинаюсь на пороге, не давая Артёму пройти.

Я слишком хорошо помню прикосновения языка Демида сквозь кружево белья, и фантомное чувство как дежавю, накатывает заново. В промежности становится горячо и влажно, и мне кажется, что Артем отмечает мое замешательство. Неудобно и стыдно, поэтому я извиняюсь:

– Покину вас ненадолго.

– Прямо и направо, – подсказывает Демид, я киваю, не глядя. Меня здесь все смущает и в первую очередь – он сам. Слишком внимательный.

Туалет, как и все в этой гостинице, обставлен со вкусом, но без излишней помпезности. Темная плитка, черная фурнитура, мягкая подсветка зеркала. Благодаря ней я не выгляжу настолько измождённой, насколько сейчас ощущаю себя.

Я включаю воду, подставляя ладони под сенсорный выключатель, так же работает и мыльница. Набираю полные ладони воды и умываю разгоряченное лицо, а потом вытираюсь тщательно мягким полотенцем. Дальше тянуть нет смысла, нужно быстрей обсудить все необходимое с Артёмом.

Он уже сидит за открытым ноутбуком, быстро управляя слайдами презентации, которая мало интересует Демида. Его скучающее выражение лица меняется, когда мы сталкиваемся взглядами.

– Нам надо проработать историю ваших отношений, чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов. Решим, что можно говорить, а что нельзя, – пускается в объяснение прессек.

Я киваю, садясь в свободное кресло, с удовольствием позволяя себе водность: скидываю туфли и поджимаю босые ноги, пряча их под подол платья.

– Итак, как вы познакомились?

Мы оба – я и Артем – смотрим на Демида, и я жду его ответа не меньше Рыбакова.

Я помню тот день до таких мелких подробностей, что иногда мне кажется, – это хранится не в памяти, просто мозг дорисовал недостающие детали пазла.

– Я приехал обсуждать строительство мусоросжигательного завода, – Демид говорит для нас обоих, но слова адресуются мне. Я даже не замечаю, что сижу, затаив дыхание, – а Дина была встречающей стороной.

Артем быстро‑быстро строчит в ноутбуке, мягкий звук касания по клавиатуре единственный звук, не считая низкого грудного голоса Демида.

– Но я тебе не понравилась с первого взгляда, – продолжаю, когда он замолкает. Что‑то нечитаемое мелькает в глазах Старостина, мне не угнаться за его эмоциями. Он нехотя кивает, не особо желая развивать эту тему.

– А потом? – спрашивает Артем, когда молчание становится неприлично долгим. Я облизываю пересохшие вмиг губы, прежде чем сказать:

– А потом я в него влюбляюсь.