Жена депутата

– Мне надо, чтобы ты вышла за меня замуж.

 

Глава 3

 

Несколько мгновений мне требуется, чтобы понять слова Демида.

А потом я смеюсь, так искренне и громко, что сгибаюсь пополам. Однажды я уже представляла себя его женой, а потом училась жить с мыслью, что мы больше никогда не встретимся, а разбитое сердце заживёт.

И в смехе моем нет ничего веселого, вот‑вот и сорвется на истерические всхлипы. С трудом выпрямляюсь, слезы льются по щекам и тушь, наверняка, размазалась по лицу.

Демид взирает на меня с недовольством, хмурые морщины прочерчивают лоб глубокими неровными линиями. А что ты хотел, милый? Что я брошусь к тебе в ноги и буду благодарить за свалившееся счастье?

– Ты все? Успокоилась? – равнодушно интересуется, я киваю в ответ, прохожу мимо и сажусь на мягкий диван. От волнения и выпитого вина не остаётся никаких сил, чтобы стоять. Мне нужна опора, но в самой себе я ее уже не нахожу. – Я баллотируюсь в депутаты, в сентябре выборы.

Теперь я понимаю, почему Володин трясётся, они со Старостиным терпеть не могут друг друга. Только мой начальник при этом боится не за кресло свое, сколько за голову. Но Демида спрашиваю о другом:

– А я тебе зачем? Ты выиграешь хоть холостой, хоть женатый.

В этом я даже не сомневаюсь, за ним стоят большие деньги и большие люди. И если он вступил на этот путь, то уже заранее просчитал весь расклад. А желающих выйти за Демида пруд пруди, только пальцем ткнуть в подходящую остаётся. И не нужно устраивать спектакль.

– Ты выйдешь за меня замуж, а в обмен я подарю тебе свободу. Пару лет и мы разведемся, а ты сможешь уехать туда, где никто не найдет.

В его голосе – холод, и во взгляде ни намека на теплые чувства. Когда‑то я бы все отдала за то, чтобы услышать от Демида эти слова. Когда‑то, но не сейчас.

– Может, ты забыл, как мы с тобой расстались? Как ты бросил меня одну разгребать дерьмо, а сам уехал в свою Москву? Напомнить?

Говорю и не верю, что смогла произнести это вслух, и тем более пережить. Демид отворачивается, подливает коньяк в свой бокал и снова садится в тоже кресло. Жаль, что я не вижу, какие эмоции на его лице.

– Дина, – и опять эти растянутые гласные, вызывающие мурашки по коже. Когда‑нибудь я научусь не реагировать так остро на свое имя, вылетающие из его уст.

– Разве я тебе что‑то обещал? Ты с самого начала нафантазировала то, чего не могло быть. Не моя вина, что ты придумала вместо меня сказочного принца, а потом разочаровалась в своих же сказках.

Слова бьют хлестко.

Я поднимаюсь, подхожу к нему и забираю из рук бокал. Демид не противится, на секунду наши пальцы соединяются и меня бьет током. Я слишком хорошо помню, что они вытворяли со мной в постели, как касались самых укромных мест, доставляя удовольствие. Он первый убирает руку, а я залпом выпиваю содержимое, закашлявшись, когда горло обжигает крепкий алкоголь.

– Пить ты так и не научилась, – заключает Демид и берет меня за запястье. Я стою над ним, глядя сверху вниз, и первый порыв – выдернуть ладонь, не позволяя себя касаться. Ничем хорошим это не закончится, в его присутствии мне всегда тяжело думать.

– Скажи правду, – прошу его, заглядывая в глаза. Темные, они обрамлены густыми короткими ресницами, но понять по взгляду, о чем думает Демид, невозможно. – К чему подобная… благотворительность?

Я не знаю, как иначе назвать его предложение.

– Мне нужна твоя помощь, – он тянет ближе, заставляя встать возле его разведенных в стороны колен. Это выглядит настолько интимно, что все внизу живота натягивается тугой струной. Щеки горят, и я никак не соображу, кто тому виной, Демид или коньяк, – история должна выглядеть правдоподобной не столько для избирателей, сколько для заинтересованных лиц.

– Я все равно не пойму, – но он не даёт мне договорить, вторая ладонь ложится на бедро, скользя вверх, задирая подол платья. Я закрываю глаза, хватаюсь за его руку, не позволяя пробраться выше, но мужчина слишком настойчив, а у меня против него нет никакой силы воли. Я чувствую, как бесстыдно его ладони касаются моих обнаженных бедер. Закусываю губу, чтобы не сорваться на громкий стон, когда его пальцы сжимают ягодицы. Завтра на этом месте расцветет россыпь синяков, но сегодня мне хочется ещё немного томительной боли, чтобы чувствовать себя живой.

Когда его губы прижимаются к чувствительной коже внизу живота, я задыхаюсь, хватаю его за плечи, чтобы устоять и отодвинуться. Демид зажимает меня в тиски, не позволяя шелохнуться, и я прошу его шепотом, сама не зная, что именно – продолжить или остановиться.

– Демид, – язык скользит по ажурной ткани трусиков, почти касаясь клитора, и я ощущаю, что от возбуждения становлюсь бесстыдно‑мокрой. Мне все ещё тяжело открыть глаза, я слишком ослеплена от остроты собственных ощущений. Когда его пальцы отводят в сторону тонкую полоску нижнего белья, а потом скользят по влажной коже, я понимаю, что ещё чуть‑чуть и я кончу.

Мне нужно оставаться вменяемой, нужно добиться, чтобы Демид сказал правду, но я проигрываю ему, едва ощутив давление большого пальца на клитор. Движения уверенные, быстрые, я шепчу:

– Не надо, – но он и не думает останавливаться. Хватает всего пары минут, чтобы дойти до самой развязки, меня начинает трясти и Демид нажимает сильнее. Оргазм настигает внезапной вспышкой, я  кончаю так сильно, что заваливаюсь вперёд, и он ловит меня, так и не встав с кресла.

Его руки опаляют жаром кожу даже сквозь платье. Я сижу у него на коленях, как десятки раз прежде, и понимаю, что не смогу отказать ему, какой бы не была настоящая причина. Он гладит меня, собирает распущенные волосы в узел, слегка оттягивая голову за него.

– Дина?

– Я согласна, – голос мой звучит гулко из‑за ладоней, закрывающих лицо. Демид слишком близко, чтобы я могла смотреть на него прямо. Нас разделяют жалкие сантиметры, и я не хочу сгореть, глядя так близко на солнце.

– В этом городе я могу доверять лишь тебе. Никого не бойся, мы все обсудим после.

Я киваю и встаю, одергивая платье. Нужно больше расстояния, рядом с Демидом сложно дышать и думать. Я хочу вернуться в свою квартиру и забыть, на что только что подписалась. Не напоминать себе в который раз, что Старостин – человек, которого я ненавижу.

– Останешься?

Я отрицательно качаю головой, боясь говорить: голос обязательно предаст меня, выставляя слишком слабой. Впрочем, я итак уже сделала все, чтобы сегодня продемонстрировать свою слабость перед ним.

– Я хочу домой.