Зимняя любовь
Оля придвинулась ближе и склонилась над парнем. Заглянула в его зеленые глаза. Женя взял в свои ладони Олино лицо и, потянувшись к ней, поцеловал в губы. Оля принялась пылко отвечать. Целовались до тех пор, пока в комнате не раздался громкий стук.
– Ребята, пирог будет готов через двадцать минут!
Оля резко отпрянула и оглянулась. Лицо пылало, губы горели, сердце счастливо и испуганно прыгало…
– Не волнуйся, она не зайдет! – снова притягивая Олю к себе и целуя ее в нос, проговорил Женя. В перерыве между краткими поцелуями выкрикнул: – Хорошо, мам!
Оля, перестав прислушиваться, прильнула к Жене, но вдруг парень поморщился:
– Ой!
– Что такое? – испугалась Оля.
Тогда Женя откинул край пледа и продемонстрировал странный корсет, надетый поверх футболки.
– Перелом со смещением, – проговорил он.
– Прости! – виновато проговорила Оля. Достала из‑под пледа книгу. – А хочешь, я тебе почитаю?
Женя негромко рассмеялся.
– Серьезно? Как мама сказки в детстве перед сном?
– Ну да! Могу каждый день после школы приходить и читать вслух. А еще с уроками помогать. Хочешь?
– Хочу, – кивнул Женя. – Очень хочу, Оля.
Девочка склонилась над Женей, поцеловала в щеку и осторожно положила голову ему на грудь. И снова уловила знакомый запах – поросшие травой дюны и море…
– Так много всего произошло! – тихо проговорила Оля, решившись поведать Жене о том, что случилось в ее семье. – Ты меня выслушаешь?
– Конечно, – ответил Женя, запустив пальцы в Олины волосы.
Перед тем, как наконец рассказать обо всем, что грузом скопилось в душе, девочка подумала: в какую минуту щелкнуло у нее? Мама поняла, что влюбилась в папу, спустя много лет, в тот момент, когда он зашнуровывал ей коньки… А Оля – в самый первый день знакомства с Женей, когда, как сейчас, прислонилась к его груди и услышала взволнованный стук его сердца.
* * *
– У красного платья спина слишком открытая! Как тебе лимонное? – Рина положила перед Олей смартфон. – Влево листай! Хотя, думаю, лимонное не подойдет. С моей кожей и светлыми волосами я в нем сольюсь со стеной. А зеленое тебе как?
– В зеленом ты сольешься с елкой! – проговорила Оля, задумчиво разглядывая платья.
– Да ну тебя! – Рина отобрала телефон и принялась снова листать наряды. – Черное с высоким горлом – тоже классное. В пайетках.
Оля вертела в руках карандаш и оглядывала класс.
– Зря ты в пятницу с нами к Егору не пошла. Было классно! – продолжила Рина, не поднимая головы от телефона. – Янка, кстати, бросила Никитку своего… Все‑таки какой он тупой, жесть! Они месяц провстречались, он даже дату не запомнил…
– Они из‑за этого расстались? – растерянно откликнулась Оля.
– Ой, это только верхушка айсберга! Я сразу Янке сказала, что Никитка – лошара. С таким стыдно на людях показаться. Вечно как ляпнет что‑нибудь.
Рина закатила глаза, а Оля только укоризненно покачала головой.
– Блин, ну, лимонное просто шикарное! И сейчас этот цвет на пике. – Рина закусила нижнюю губу и принялась медленно наматывать на палец светлую прядь. – На него сейчас как раз скидка. Ты как думаешь, Оль?
Воробьева растерянно пожала плечами.
– Не знаю… Ты так собираешься на вечеринку к Лисину, будто это уже выпускной.
– Ну а как иначе? – встрепенулась Рина. – Ты только представь, сколько там классных взрослых ребят будет!
Синицына мечтательно вздохнула.
– К тому же из‑за этих восьмиклассников, которые пожарную тревогу включили, отменили ежегодный зимний бал в школе. Нормальное наказание? Малолетки натворят дел, а солидным взрослым людям потусоваться не дают. Почему из‑за чьей‑то сорванной контрольной мы страдать должны? Поэтому вечеринка у Глеба – отличная замена балу!
– Но тебя ведь даже не пригласили! – напомнила Оля.
– Пригласят! – отозвалась Синицына. – Вчера после уроков Нику Богданович из десятого «Б» пригласили, с подружками, но она такая страшила… Хотя у них в классе и выбирать особо не из кого. Ее подруга – ну, чисто лошадь! Так что нас тем более позовут.
Оля все‑таки не выдержала:
– Когда Женя выздоровеет и придет в школу, я сяду с ним!
– Че‑о? – возмущенно протянула Рина. – Это еще почему? А мне с кем сидеть?
– С Пучковой, – отозвалась Оля.
– Я с ней посидела пару дней после Игната, нас быстро рассадили за болтовню.
«Неудивительно!» – с раздражением подумала Оля. Рина и ее постоянно отвлекала.
– Тогда обратно с Игнатом садись.
– Ну уж нетушки! – пробурчал с задней парты Игнат.
Рина вспыхнула и обернулась:
– Ты опять подслушиваешь, Игнатик?
– Я лучше за учительским столом буду сидеть на коленях у историка, чем с тобой, Синицына! – отозвался парень.
Рина показала однокласснику язык и снова склонилась над телефоном:
– Лимонное или красное? Лимонное или красное?
– Ты опять у меня спрашиваешь? – спросила Оля.
– Вот еще, Воробьева! С тобой я больше в жизни разговаривать не буду. Предательница!
Опять двадцать пять!
После урока девчонки во главе с Синицыной снова не подождали Олю. Воробьева решила не идти в одиночестве в столовую. Усевшись на подоконник, прочитала параграф по биологии, который не успела выучить дома. Словно очнувшись, посмотрела на часы. Вот‑вот должен был прозвенеть звонок. Тогда Оля спрыгнула с подоконника, наспех затолкала в сумку учебник и понеслась по коридору. За поворотом столкнулась с Цветолиной.
– Ой!
Огромный блокнот шлепнулся Оле под ноги, и по полу разлетелись разноцветные листочки…
– Ты не ушиблась? – спросила Оля, присаживаясь на корточки, чтобы собрать рассыпавшиеся листы.
– Нет! – быстро проговорила Цвета. – Не стоит, я сама все подниму.
