Зона мутации
Маша всю жизнь прожила на берегу ледяного океана, она почти не знала иной стихии, кроме холодных волн и камней, за которые цепляется скудная растительность. И о том, что такое лес, могла судить лишь по электронным книгам, энциклопедиям, оставшимся с доинфекционных времен. К тому же отец предупреждал, что с исчезновением крупных животных флора и фауна изменились, поэтому верить старым книжкам следовало с большой осторожностью.
– Интересно, сколько здесь всего под тонким культурным слоем? – Маша смотрела то под ноги, то по сторонам, подозревая в каждой кочке, каждом холме останки древних строений. – И можно ли еще найти что‑то полезное, не растащенное хомо сапиенсами сразу после катастрофы?
Но сама себе признавалась, что вряд ли. Лекарства и продукты – даже консервы – давно испортились, механизмы сгнили. И от крепких, бетонных зданий, зачастую оставались лишь бесформенные развалины.
– А ведь сколько добра было! Заводы, магазины… Эх…
Четыре раза ей пришлось преодолевать речушки, через которые в те давние времена были перекинуты мосты. Теперь от мостов остались руины и вода не спеша огибала их, подтачивала, размывая еще сильнее. Пришлось замочить ноги – неприятно, но и не так холодно, как окунуться в море у родного маяка.
– Ерунда, – обсуждала Маша сама с собой насущные проблемы. – Впереди будет дело посерьезнее.
Еще раз сверилась с распечаткой спутниковых снимков.
– Уже недалеко.
Даже из космоса было видно, что район, через который она сейчас пробиралась, был когда‑то густо заселен. Лес и кусты не могли скрыть геометрически ровных кварталов, улиц. «Вот здесь был большой перекресток. Почти площадь».
Посмотрела вокруг. Деревья еще не заняли все пространство пересекающихся улиц, при желании можно было представить, как здесь едут машины, останавливаясь перед светофорами, пропуская друг друга и пешеходов…
Маша со злостью сплюнула. Она не любила себя в такие моменты, когда мечтала о чем‑то, предавалась грезам о безвозвратно утерянном.
– Это только мешает!
Тихо выругалась, пошла дальше.
Скоро добралась и до того «дела посерьезнее», о котором ее предупреждали снимки. Рукав большой реки отделял этот берег от центра. Тут тоже когда‑то был мост – массивные опоры еще торчали из воды, но дорожное полотно покоилось на дне. И вброд не перейдешь.
Спустившись к реке, Маша посмотрела в одну сторону, потом в другую. По правую руку от нее была искусственная заводь с пристанью для лодок. Самих же лодок, конечно, не осталось.
Она сбросила рюкзак, села на камень. «Пожрать, что ли?» Уже собралась было доставать припасы, когда краем глаза заметила движение – там, на другом берегу. Медленно выудила бинокль, поднесла к глазам.
Почти прямо напротив нее, в каких‑то трех сотнях метров, занятых речной гладью, вышел к воде человек.
«Рыбак? Не похоже. Никаких снастей при нем нет. А вот оружие есть. То ли лук, то ли арбалет… Да, похоже, что арбалет. На охоту собрался? Да на кого здесь охотиться? Мутантов я не видела. Хотя… Почем мне знать? Может, просто повезло. Он то местный, ему виднее».
Она нащупала рукоять пистолета, спрятанного за спиной. Погладила, но доставать не стала.
– Не будем торопить события.
Похоже, местный еще не заметил незваную гостью. Он собирался переправиться через реку – выталкивал к воде подобие лодки, неуклюже созданной нынешним мастером.
Маша не собиралась вставать, скрываться из виду. Движением только выдала бы себя раньше времени. Лучше встречать опасность лицом к лицу. Да и где здесь спрячешься? Берег, голое место.
Дикарь оттолкнулся палкой, заменяющей ему весло, суденышко заскользило по воде. Течением его сносило к мосту, но не очень сильно. Мужчина не торопясь, без суеты, орудовал деревяшкой, почти не смотрел вперед. Когда все‑таки заметил Машу, до ее берега оставалось не больше полусотни метров.
Охотник перестал грести, уперся палкой в дно. Кажется, привел в боевое положение арбалет. Тогда Маша сочла за лучшее встать в полный рост и поднять руки, показывая, что в них нет оружия. С минуту он сомневался, даже оглянулся назад – то ли собираясь повернуть обратно, то ли надеясь увидеть там кого‑то из сородичей. Потом все‑таки решился, направил лодку к девушке.
– Стой там! – указал кончиком стрелы, заряженной в арбалет.
Лодка нащупала носом берег – совсем рядом, в нескольких шагах от Маши. Человек выпрыгнул, затащил посудину на сушу. По‑прежнему не опуская оружия подошел ближе. С удивлением и, пожалуй, даже восторженным испугом, рассматривал он машину одежду, ее рюкзак.
– Ты кто? Откуда?
«Можно обмануть его и убить. Забрать лодку. А можно запудрить ему мозги, выведать все, что меня интересует и использовать, как проводника». Второй вариант ей понравился больше.
– Меня зовут Мария. Я пришла оттуда, где зимой нет солнца.
Рот у дикаря приоткрылся. Он и представить себе не мог, что солнце где‑то пропадает на всю зиму. Видимо, для него такое место было землей богов, не меньше. А глядя на странную одежду, он нисколько не сомневался, что девушка говорит правду, потому что она и есть посланница этих самых богов. Однако арбалет так и не опустил.
– Ты хочешь меня убить?
Встрепенулся, направил оружие в песок и выстрелил, чтобы разрядить его. Подобрал стрелу, спрятал в колчан.
– Нет, нет! Я… Я просто дозорный.
– Хорошо, дозорный. Имя у тебя есть?
– Битым зовут.
Маша улыбнулась.
– Отведешь меня к вашему вождю?
– К нашему… чо?
– Кто у вас там главный?
– Руководчика нету, порезали на охоте. Говорящий с небом нового не дает выбирать – духи, вроде, не велят. Так что пока он главный.
«Непростая у них политическая ситуация. Но в мутной воде проще свое взять».
– Вот и дали тебе духи знак, прислали ко мне с лодкой.
– С чем?
Она махнула рукой.
– Веди к Говорящему, Битый.
«И слава всем богам и духам, что мы тут, на севере, все еще говорим по‑русски. А то даже и не знаю, как бы я с тобой, дураком, объяснялась».
